В кабинете Дешлена все меня ждали. Ирэн бросилась мне на шею со слезами на глазах. Она волновалась всю ночь, боясь, что со мной что-нибудь случится.
Я бросил мешочек с останками мумии и сел.
— Вот ваш подарок Франции, профессор! Надеюсь, здесь хватит материала не на одного, а на десять фараонов.
Не обращая внимания на мои слова, Дешлен высыпал содержимое мешочка на большое стекло. Своими тонкими и быстрыми, как у пианиста, пальцами он стал быстро разгребать желтовато-серую массу, отделяя маленькие комочки от больших. Одна из костей была размером с кулак. На ней-то он и остановил своё внимание. Он долго рассматривал её в лупу и затем сказал:
— Я вас поздравляю. Вам удалось добыть седьмой позвонок египетского владыки. Он хорошо сохранился. С него-то мы и начнём наши опыты.
Дальше было следующее. Дешлеи осторожно промыл позвонок в дистиллированной воде и поместил его в банку со слабым раствором лимонной кислоты. Затем Дешлен извлёк его и переложил в раствор щёлочи, для того чтобы удалить минеральные образования, содержащие соли кремния. Процесс растворения кремниевых соединений продолжался долго. Вначале Дешлен помешивал раствор стеклянной палочкой, а затем знаком пригласил заняться этим Жокля. Он стал ходить из угла в угол в напряжённом раздумье. Мы молча следили за ним глазами. Несколько раз он останавливался и пытливо рассматривал кость. Затем он улыбнулся и, потирая по обыкновению руки, сказал:
— Я совершенно уверен, что когда мы уберём верхний защитный слой, мы найдём то зерно, которое должно дать свои ростки!
Удаление кремниевой оболочки с кости происходило очень медленно, тем более, что по мере её растворения Дешлен заменял раствор щёлочи на все более и более слабый и понижал температуру ванны. Это длилось несколько дней.
За это время мы успели оборудовать в большом зале столы, расставили дистилляторы, термостаты, холодильники, колонки для качественного и количественного анализа органических соединений. На одном из столов моя жена поставила в ряд множество склянок с растворами аминокислот, приготовленных по рецептам Дешлена.
У самого окна, на водяной бане был установлен небольшой прямоугольный аквариум, возле которого расположился баллон с кислородом. Именно в этом аквариуме должна была осуществляться первая стадия регенерации царя из Абусира.
И вот однажды вечером, дней через десять после того, как кость начала подвергаться тщательной обработке, мы по обыкновению сидели в большом зале и каждый занимался своим делом. Ирэн развешивала на аналитических весах вещества для физиологического раствора, я проверял чистоту недавно приобретённого глобулина, а Жокль сидя дремал, медленно помешивая раствор в банке с костью. Вдруг раздался голос Дешлена, который как вкопанный остановился возле Жокля.
— Смотрите! — закричал он. — Смотрите скорее!
Я и Ирэн подбежали к нему.
Как мы ни напрягали зрения, мы не могли заметить в кости никаких изменений.
— Да обратите же внимание на цвет кости! Разве вы не видите, что она стала розовой!
Это сообщение нас ошеломило, хотя поверить в его справедливость было трудно: при свете электрической лампы кость по-прежнему казалась желтоватой и безжизненной.
— Обратите внимание вот на этот участок справа, у рёберного отростка.
Только после того, как Дешлен точно указал нам куда нужно смотреть, мы увидели, что действительно там обнажилось небольшое, величиной с десятифранковую монету, розовое пятно. Жокль начал перемешивать раствор ещё более энергично, и розовое пятно стало расти на глазах. От удивления я и Ирэн потеряли дар речи.
Первым пришёл в себя Дешлен. Он вдруг сказал:
— Ирэн, срочно заполняйте аквариум физиологическим раствором и питательной жидкостью. Добейтесь полного насыщения раствора кислородом.
В лаборатории закипела работа. Ирэн заполнила аквариум густой бледно-розовой жидкостью. Я приладил несколько капилляров к баллону с кислородом и опустил их на дно. Открыв редуктор баллона, я добился того, что газ мелкими пузырьками быстро заполнил весь объём.
В питательный раствор кость была перенесена ровно в полночь. Она не опустилась на дно банки, как мы ожидали, а повисла в центре, поддерживаемая током пузырьков кислорода. Сюда мы поднесли яркую настольную лампу и стали ждать.
Мы простояли не двигаясь до самого утра, но ничего не произошло. Ноги у нас затекли, и мы устали. Устал и Дешлен. Утром он приказал сменить раствор и идти отдыхать. У аквариума остался дежурить Жокль.
С этого момента потянулись мучительные дни, в течение которых мы всеми силами старались увидеть хоть какие-нибудь признаки того, что кость в аквариуме оживает. Но их не было. Дешлен был мрачнее тучи. Он почти не выходил из своего кабинета, день и ночь листая какие-то журналы, делая записи и вычисления. Изредка он на минутку выбегал в большой зал и, бросив свирепый взгляд на аквариум, снова уходил к себе в кабинет. Чувствовалось, что вот-вот разразится буря и вся наша дикая затея лопнет. И это произошло бы, если бы не один случай.
Это был один из тех редких случаев, благодаря которым в науке иногда совершаются большие открытия.
В одну из ночей у аквариума дежурил я. Как и все дежурные, я должен был следить за давлением кислорода, за концентрацией водородных ионов в питательной среде и температурой раствора. Она не должна была подниматься выше температуры человеческого тела. Регулирование температуры достигалось при помощи небольшой водяной бани, на которой стоял аквариум с костью. Температура бани в свою очередь изменялась в зависимости от сопротивления реостата, при помощи которого менялся накал электрической печки.
Так вот, примерно около трех часов ночи я задремал. Не знаю, сколько я проспал, но проснулся я от ощущения, как будто бы мне под нос поднесли тарелку горячего супа. Я быстро вскочил со стула и оцепенел: из аквариума валил пар. Я взглянул на термометр. Он, к моему ужасу, показывал семьдесят градусов!
Оказывается, во время сна я случайно сдвинул рычаг реостата!
Я моментально вывел реостат до отказа, помчался к водопроводному крану, намочил в холодной воде полотенце и обернул его вокруг банки с костью. Температура стала медленно снижаться, но пар шёл из аквариума ещё в течение часа. Весь обессиленный и потный я уселся возле банки с костью, думая о том, что будет с Дешленом, что будет со всеми нами, когда он узнает о случившемся.
При свете лампы я стал рассматривать сваренную мною кость и вдруг заметил, что она изменила свой цвет. «Скрыть случившееся не удастся. Уж очень она изменилась» — думал я.
Из бело-розовой кость стала красной. Более того, из неё выползло множество мелких белесых волоконец, которые медленно колыхались в токе кислородных пузырьков. К моему ужасу, эти волоконца быстро росли, и под утро кость покрылась плотной бахромкой, которая продолжала разрастаться. Кость стала походить на камень, обросший густыми водорослями. Катастрофически быстрое изменение кости повергло меня в панику. Я не выдержал и решил разбудить профессора, чтобы признаться ему во всем. Шатаясь, я прошёл к нему в кабинет и тронул его за плечо. Он спал не раздеваясь, сидя в кресле.
