Вскрикнул кто-то из девочек. Раздались выстрелы. Последние наследники Екатерины навсегда остались в темном подвале…
…больше государыня в ту ночь заснуть не смогла.
В холодном поту в эту ночь проснулась и купеческая дочь Федора Таранина. Снился ей любимый орел ее – сначала в темнице, а потом – идущий на эшафот за предательство отчизны. Матушка божья, да разве ж ее Алешенька предатель? Федорка проснулась в слезах. После пригрезился князь светлейший, умирающий от неведомой хвори – по разумению лекарей, а на деле – от яда медленного. Туда ему и дорога за то, что с орлом Федоркиным сделал!
А затем и вовсе странное привиделось. Темная комната, в ней вроде как император с императрицей, только государыня вовсе на Екатерину Великую не похожа… Люди с оружием, выстрелы…
В страшном смятении проснулась Федорка, но вдруг осенило ее. Не столько поняла, сколько почуяла связь между тремя сновидениями. Выпрыгнула из кровати, бросилась к иконе в углу комнаты, озаряемой первыми робкими лучами солнца, упала на колени и принялась молиться истово. Но не о судьбе империи в те минуты пеклась купеческая дочь, об одном лишь думала: «Как любимого из беды выручить?»
И, кажется, знала она выход. Часто ей сны подсказывали, как в жизни поступить. Сегодняшний – не исключение. Но хватит ли сил совершить задуманное, у нее, простой купеческой дочки? Помоги, Господи.
Солнечным утром подъезжал кортеж светлейшего к Пскову. Князь полулежал в шестиместной карете, его мутило, в желудке покалывало. Переел вчера или перепил? Впрочем, за последнюю неделю уже не первое недомогание, надо бы в Яссах лекарю показаться. Потемкин открыл папку с бумагами. Послание от рейс-эфенди Османской империи Абдуллы-эфенди с новыми условиями мира – можно подумать, турки в том положении, чтобы ставить условия… Письма из Крыма, отчеты о запасах провианта для армии… Еще один отчет – об аресте капитан-поручика Потравского двадцать седьмого числа. Обер-полицмейстер Петербурга сообщал, что арестованный при задержании проклинал на чем свет стоит светлейшего и сулил на его голову всяческие беды.
– Очень умно с его стороны, – пробормотал светлейший.
Отложил письмо, выглянул в окно, за ним блестело озеро, где-то невидимая князю девица распевала песни, и пахло чем-то… Вдруг закружилась голова, затошнило, поплыло всё перед глазами.
– Прикажи остановить карету, – только и успел сказать князь секретарю своему, Василию Попову. – Воздуху мне…
Федора четко помнила, как в апреле кортеж князя Потемкина-Таврического проезжал мимо озера Чудесного, тогда еще колесо от одной кареты отскочило, а пока чинили, князев лакей, худющий, с выпученными глазами, нахально улыбаясь и всячески подмигивая, спросил у кутающейся в тулуп Федорки, водится ли рыбка в озере? А потом оскорбился, когда Федорка гордо отвернулась, и крикнул ей в спину что-то непристойное.
Потому и запомнила. И надеялась, что князь не изменит маршрут, не переменит дату отъезда, иначе – пропало всё. С раннего утра караулила Федорка. Как только нашла толкование сну своему страшному, сразу собралась – и к озеру. Развела костер, да в ожидании травок в него подбрасывала. Наконец – стук копыт, первые всадники показались, на углах вальдтрапов – герб с двуглавыми орлами, коронами и щитодержателями.
Федорка швырнула в костер знатный пучок трав. Сложила руки в молитве. Должно сработать, должно. Если не врут сны, если и вправду отравлен князь…
Вот и главный экипаж – больше остальных, с резными дверцами, запряжен шестеркой. Останавливают. Суетится охрана.
– Стряслось что?
– Вот беда. Выноси скорее…
– Светлейший занемог. И лекаря нет.
– Фу, ну и воняет здесь.
– Лекаря надо!
– Там за кустами дым какой-то…
Федорка спешно загасила костер, вышла навстречу князевым людям.
– Могу ли я вам помочь, господа?
– Врача надобно! – вышел вперед миловидный кавалер с цепким взглядом в синем мундире и с щедро напудренными волосами. – Его сиятельству плохо.
– Ой горюшко. Послушайте, наш дом здесь рядом совсем. Отец мой – купец, не последний человек в городе. Не побрезгуйте, господа, гостеприимством, на постель князя уложим, негоже его сиятельству на траве валяться. А покуда лекаря дождемся, я чем смогу подсоблю.
– Дорка! Бесстыдница! Опять мужика в дом тащишь?!
– Что вы, батюшка? Вы хоть взгляните, кто перед вами – его сиятельство светлейший князь Потемкин-Таврический. Занемог в дороге. И оказал вам честь великую согласием передохнуть под нашим кровом.
Купец Таранин спал с лица, забормотал извинения. Князь же, которого под одну руку вел личный секретарь Василий Попов, под другую – сама Федорка, лишь вяло кивнул. Девушка, оставив высоких гостей на отца, умчалась на кухню – готовить отвар для князя, купец повел светлейшего в покои для гостей, помог уложить, одновременно отдавая десятки распоряжений слугам.
– Не тревожьтесь так, хозяин, – сказал ему Потемкин. – Я надолго не задержусь. Чуть передохну – и в путь. Нету времени рассиживаться…
– Погодите, ваше сиятельство, – в комнату вошла Федорка, – выпейте, вот, травки. А потом станет видно, ехать вам или отдохнуть еще.
Князь взял в руки большую чашку с терпко-пахнущим отваром, девушка присела рядом на табурет. Спросила:
– Давно ли хворь вашу светлость беспокоит?
– Не замечал, чтобы сильно… Да это я вчера на балу острого перекушал.
Он отпил половину чаши и тут же, охнув, упал на подушки.
– Видите, ваша светлость? – наклонилась над ним купеческая дочь. – Нельзя вам ехать. Эти травы я собирала три года, по глухим лесам и полям разным, сушила особым образом, коли здоровый человек эту смесь выпьет, ничего ему не станется, а чей организм ядом поражен, тому дурно сделается.
– Бессмыслица какая-то! – вскричал Попов. – Ваше сиятельство! Во дворец весточку отправить надобно, лекаря пусть пришлют. Государыне сообщат…
– Нет! – Потемкин приподнялся на локтях. – Ерунда это все. Мне просто отдохнуть немного надо… С другой стороны, ежели я и правда отравлен, нечего моим врагам радоваться раньше времени. Пусть кортеж продолжает путь в Яссы как ни в чем не бывало. Оставьте здесь одну карету, я скоро вас нагоню. Ты, Василий, останься. И государыню не тревожьте из-за слуги ее недостойного.
– Но ваше сиятельство! Как вы можете доверять незнакомым, – Попов покосился на Федорку с отцом, – людям? Может, она вас сама сейчас травит!
Купец обиженно вытянул бородатое лицо, а Федорка схватила кружку с оставшимся отваром и залпом допила его. После с вызовом посмотрела на Попова.
– Могу, – веско сказал князь, опускаясь на подушки. – Могу. Надо же, в конце концов, хоть кому-нибудь в этом мире верить…
