Какой-то катарканец врезался головой в грудь Китобою, не причинив ему никаких неудобств. Другой схватил его за руку и потянул; Китобой легко высвободился и приподнял более слабое существо над полом. Туземец потерял равновесие и, размахивая конечностями, повалился на пол. Его товарищи, не обращая внимания на собрата и топча его тело, медленно наступали. Китобой прижался к стене и сказал:
— Видите? Мы с вами, точно герои из старой сказки. Поскольку туннель мешает им собрать огромную армию и напасть на нас, мы сможем справиться с сотней этих ребят. Главная наша задача — не причинить им вреда. Стоит убить хотя бы одного, и мы окажемся рядом с Сэндбергом.
— Ему понравится, — заметила Корт.
— Угу. Но в мои планы не входит развлекать этого типа.
Они осторожно пробирались вдоль стены. Катарканцы, пытавшиеся остановить их, не причиняли им никакого вреда. Создавалось впечатление, что они в отчаянии, что их приводит в возмущение невозможность помешать людям покинуть туннель. Однако справиться с непрошеными гостями они не могли. «Боевые действия» вела армия слепцов, обладавшая силой легкого ветерка.
И тут один из катарканцев бросился на Китобоя и полоснул его передней конечностью по лицу. Тот взвыл и шагнул назад, прикрыв один глаз рукой.
— Что такое?
— Повезло мерзавцу — попал прямо в глаз. Больно, черт подери!
— Сумеете продержаться? — крикнула Корт.
— Глаз закрылся и ничего не видит, если вы об этом. Берегите лицо!
Катарканцев становилось все больше, они заполнили туннель впереди, выстроив живую стену из своих тел. Можно, конечно, разбросать их — со всеми вытекающими последствиями. Ситуация все еще оставалась скорее забавной, чем пугающей. Глядя на вытянутые в их сторону воронки ртов, Корт представила себе оркестр, состоящий из рассвирепевших труб. Ей в голову пришла безумная мысль: если все эти инструменты заиграют одновременно и пропоют одну-единственную ноту, поражая слушателя гармоничностью звучания, чудесная музыка откроет все тайны, которые экзолингвисты, изучающие Катаркус, пытались и не могли разгадать. Впрочем, на смену пришла другая мысль: если бы катарканцы умели издавать звуки, они бы сейчас вопили от ярости.
— Отступаем назад! — крикнула Советница. — Вернемся в Изолятор.
— Мы окажемся в ловушке.
— Вот именно! Быстрее!
Китобой собрался что-то возразить, но стена тел, не пропускавшая его вперед, вдруг превратилась в огромную волну, которая наступала, грозя поглотить человека. Ощущение, будто атакуют существа, вырезанные из бумаги, не проходило, но упрямое стремление остановить непрошеных гостей вызывало уважение. Китобой выругался, схватил за руку Корт, и Советница вытащила его из гущи тел. Они двинулись назад к Изолятору. Катарканцы, заставившие врага отступить, последовали за ними, будто пастухи, загоняющие овец в загон. Китобой и Корт легко оторвались от туземцев.
Китобой, который по-прежнему прикрывал глаз рукой, сердито ворчал:
— Кажется, ублюдок лишил меня глаза.
— Это легко исправить. — Даже при полной потере глаза клиника при посольстве могла вырастить новый за неделю.
— Болит зверски, — пожаловался Китобой. Он повис на руке Корт и с трудом передвигал ноги.
Они приблизились к боковому туннелю, в котором находился Изолятор. Преследователи отстали, оставив их в покое до тех пор, пока они не предприняли новой попытки прорваться наверх.
Не доходя до Изолятора, Корт и Китобой, тяжело дыша, опустились на пол.
— Это я такой везучий, — с трудом прошептал Китобой. — Тут побывало… множество… дипломатов. И никого из них… никого не заметили. А мне… посчастливилось войти с ними в контакт.
Корт подняла голову и посмотрела на порог, где несколько дюжин больных катарканцев пытались пробраться в помещение, слишком маленькое, чтобы вместить всех. Их тела в свете фонариков блестели от крови, они слепо наносили друг другу увечья, сражаясь в бессмысленной войне, в которой невозможно победить. Земля у них под ногами пропиталась кровью, и, глядя на нее, Корт заставила себя вспомнить другое море пролитой крови, другую бессмысленную войну я невинные жертвы. Она сделала это совершенно сознательно, гнев придал ей сил.
— Вы вызвали спасательную команду?
Китобой показал на микрофон, укрепленный у горла.
— Вызываю. — Через две минуты он сообщил: — Они прибудут через три часа. Может быть, помощь подоспеет быстрее, если наш сигнал перехватит какой-нибудь отряд из другого посольства, ведущий исследовательские работы в полевых условиях. Но стоит этим ребятам снова на нас напасть…
— Этого не будет, — сказала Андреа. — Скажите спасателям, чтобы они взяли для нас изоляционные комбинезоны, и мы сможем спокойно выбраться.
Китобой замер и несколько минут изучал спутницу здоровым глазом. Взгляд был холодным, оценивающим, в нем сменилась целая гамма чувств — от жалости до отвращения. Так обычно смотрят на человека, когда становится ясно, что он представитель древнего рода хищников, который должен был исчезнуть с лица земли задолго до того, как первобытные люди вырезали первые дубинки.
Корт спокойно приняла его взгляд; ей уже приходилось иметь дело с подобной реакцией. В первый раз она увидела точно такое же выражение в глазах спасателей, когда ей было восемь лет.
В голосе Китобоя прозвучала обида, словно она его предала.
— Вы знали, что так будет, верно? Вы ожидали подобного?
— Чего-то похожего, да.
— И ничего мне не сказали!
— Я не была уверена, — ответила Андреа. — Нужно было проверить.
Китобой поморщился — скорее, от отвращения, чем от боли. Но сообщение передал.
Корт снова опустилась на пол и прислонилась спиной к стене туннеля. Молчание прерывал лишь шум борьбы катарканцев, которые стремились умереть в карантине.
Катарканцы больше их не беспокоили. До тех пор, пока люди оставались на определенном расстоянии от Изолятора, их не трогали, позволив погрузиться в собственные мучительные мысли.
Китобой молчал, но, сделав обезболивающий укол, подал голос. Лекарство его не отключило, не лишило способности мыслить здраво, но развязало язык и придало отстраненный вид, словно Роман прибыл из далекой страны. Он сообщил о своем родном мире по имени Грив, где почти все пространство занимает океан, испещренный маленькими островками. А еще об огромных существах, живущих в море. Они порой заплывали на мелководье и становились для местных жителей источником пищи, которую не нужно синтезировать, выращивать или импортировать из других мест. Так Китобой получил свое имя.
