А вулкан меж тем еще и не начинал бесчинствовать. Он не собирался растрачивать мощь по пустякам, приберегая ее для главного. В общем-то это было очень любезно с его стороны. Эвакуация острова, насколько я мог судить, прошла почти образцово и в общих чертах завершилась к первому декабря. Последними вывезли слонов редкого подвида.
И вот тогда рвануло.
Каюсь, я полагал, что вулкан — вулканом, а восстание — восстанием, одно другого никак не касается. Не проходит и года без того, чтобы где-нибудь не случилось извержения, а некоторые вулканы активны постоянно, ну и черт с ними. Нам-то что за дело?
Ошибался.
Назвать взрыв Мерапи извержением мог бы только очень сухой и умеренный на эпитеты человек. Это все равно что назвать хлопком взрыв фугаса. В несколько секунд почти трехкилометровый конус вулкана просто перестал существовать. Объем выброшенных камней, земли и лавы впоследствии оценили минимум в семьдесят кубокилометров. Хорошо еще, что вулкан находился вдалеке от побережья, но все равно остров тряхнуло так, что по Яванскому морю прокатилось пятиметровое цунами. Столб горячих газов и раскаленного пепла не просто достиг стратосферы, но и порядочно в нее углубился — хотя, наверное, следовало сказать «вознесся». Огненные смерчи невиданной высоты плясали над кратером, засасывая в естественный дымоход пепел, камни и сгорающие спичками деревья. Вулкан обессилел лишь на десятый день. Инфос транслировал на весь мир все стадии катаклизма, весьма талантливо имитируя сбивчивую речь несуществующих потрясенных «комментаторов» и временами «ловя в прицелы камер» их ошалевшие рожи.
Пепел. Масса пепла в стратосфере. Все дело было в нем. На порядочной планете всякое вещество должно находиться на своем месте, а если ему вздумалось прогуляться — жди неприятностей. Некий ученый эксперт (интересно, реальный или фантом?) сразу выступил с мрачным прогнозом: ждите холодов, люди Земли. Когда стратосферные воздушные потоки, начав с низких широт и постепенно распространяясь к полюсам, разнесут частицы вулканического пепла по всей атмосфере, на планете наступит похолодание. Нет, оно не будет особенно долгим — ну два года, ну три… Но оно неизбежно. Словом, доставайте лыжи, прячьте купальники. Привыкайте к небу цвета мышиной шкурки, любуйтесь багровыми закатами и не надейтесь на хороший урожай.
Наверное, я все-таки слегка слабоумен: начал понимать, что тут не информационный шум, а дело важное, лишь когда услыхал об урожае. Мысль первая, мгновенная: мы это используем. Скудость рациона прекрасно меняет образ мышления людей… в нужную нам сторону. Чего хочется всем людям без исключения? Безопасности, хлеба, зрелищ и спать на сухом. Кое от чего им придется отказаться, и в том не наша вина.
Мысль вторая: удастся ли Рудольфу убедить богатейшую часть титулованной верхушки хоть как-то кормить голодных — или дело все-таки дойдет до бунтов? Инверсия совести — профессиональное заболевание революционеров: при всем моем нежелании, чтобы люди голодали, я жаждал мятежей. И лишь третья моя мысль, пришедшая мне в голову не сразу, была связана с Инфосом. Удастся ли теперь его монадам получать достаточно питания от Солнца? Не станет ли он похож на калеку, функционирующего кое-как?
Если да, то вот он, наш шанс!
Новости шли потоком: рельеф вулканического щита Мерапи-Мербабу изменился до неузнаваемости, большая гора превратилась в большую яму, а пепел выпал на территории размером с Австралию. Пришлось эвакуировать население южных районов Суматры и Борнео, не говоря уже о множестве островов помельче. В целом извержение грубо оценивалось вулканологами на девятку по десятибалльной шкале, а надо вам знать, что десятка — это такой катаклизм, который сделал бы проблематичным само выживание человечества. Нет уж, спасибо, лучше не надо.
Попробуйте-ка вывезти с обширной территории сотню-другую миллионов человек в течение нескольких дней! Ничего не выйдет. Не хватит и месяца. Тем временем близлежащие острова завалило пеплом по самое не могу, море не подходах к гаваням обмелело, береговая линия изменилась, морские суда садились на подводные дюны, а население страдало от нехватки продовольствия и, главное, питьевой воды. Не прошло и недели, как поступило первое сообщение об эпидемии холеры.
Ужас и дичь несусветная! В тридцать первом веке — холера! Мы же не в средневековье. Как хрупка наша цивилизация, если поганый фурункул на теле планеты, прорвавшись, запросто развязывает руки (или что там у него?) не менее поганому вибриону!
Хрупка — это еще мягкое слово. Может быть, жалка?
За месяц с Суматры, Бали и прочих островов вывезли едва ли половину населения. Дворяне дрались за место на посадочных площадках, на сходнях пристаней, на песчаных пляжах, куда могли воткнуть нос малые катера. БОльшая часть местной знати успешно эвакуировалась; меньшую, невезучую часть затоптали со всем праведным дворянским гневом. Титулованному не стоило кричать в толпе, чтобы его пропустили вперед на том основании, что он, видите ли, барон или граф. Почти всегда это плохо кончалось.
На Яве не было генератора монад Инфоса, ближайшие находились в Индокитае и Австралии. Не исключено, что вулканические газы убивали рассеянные в воздухе частицы Инфоса на порядки быстрее, чем это делал солнечный ультрафиолет. Иначе откуда бы весь мир узнал об отчаянном положении островитян? Они умоляли о помощи всеми способами, включая вещание через самодельные радиопередатчики, и сигналы проходили без особых помех. Цензура куда-то подевалась. Неизвестно откуда взялись настоящие, человеческие съемочные группы с аппаратурой и принялись передавать душераздирающие репортажи. Они не доходили до всего населения Земли, они то и дело прерывались, их качество оставляло желать много лучшего, и все-таки это было уже нечто. Быть может, не так уж неправ был наш географ, уверявший, что на Земле существуют-таки места, где радиосвязь никем не контролируется?
Не представляю, какие ретрансляторы сигналов использовались вместо спутников. Допускаю, что «картинки» транслировались через зависшие на высоте флаеры, а вот как они внедрялись в существующую телесеть и почему их не могли толком заглушить — это, извините, не ко мне. Тут нужен узкий специалист, причем очень способный. Плюс Инфос, находящийся в нокдауне.
Не могу сказать, что правительство бездействовало. Совсем наоборот! Не знаю, как всем, а мне было видно: оно предпринимает экстраординарные усилия для спасения людей. Это во-первых. Во-вторых, после некоторой растерянной паузы самопальные передачи из бедствующих районов прекратились. Противник оправился от нокдауна.
А мы не успели даже начать!
Неожиданно подыграл Рудольф. Его императорское величество всемилостивейше соизволил издать указ о спасении морских черепах и реликтовых латимерий, могущих пострадать вследствие буйства Мерапи в окружающих Явы водах. Ответом было недоумение населения в первый момент и злоба во второй, третий и далее. О черепахах он печется, видите ли! А люди?! Какой-то любитель истории вспомнил о японском «собачьем сегуне» Цунаёси, прославившемся заботой о четвероногих друзьях человека при полном игнорировании нужд двуногих подданных. Братство вольных штукатуров вовсю распространяло эту аналогию по своим каналам; мы — по своим. В итоге не прошло и месяца, как к Рудольфу прилипло прозвище «черепаший император».
Не «латимериевый», естественно. Что нам те кистеперые! Только самый тупой не увидел бы здесь толстого намека: помощь бедствующим районам осуществляется черепашьими темпами. Что, конечно, было неправдой. Но какому спасаемому не покажется, что его спасают что-то уж чересчур медленно? Какой голодный не подумает, что обед непозволительно запаздывает?
Мы пытались внушить населению: виновата Система. Несчастные рептилии склонялись на все лады, а что главное в черепахе? Панцирь? Ну да, ну да. Только не о том ты говоришь, приятель. Черепаха никогда не поскачет галопом — вот что главное. Не надейся на скорую помощь, даже если Система благожелательна лично к твоей ничтожной персоне. Но ведь последнее вряд ли, не так ли? Ты один из многих, а на всех не хватит. Да и тот, кому хватит, получит необходимое с опозданием, возможно фатальным.
