Эта встреча сулила Секретчику множество сюрпризов. Прежде всего, он никак не ожидал увидеть морально сломленного человека, с отчаянной решимостью приготовившегося к любым мучениям и совершенно не боящегося смерти. Это весьма осложняло ситуацию. Но Секретчик не боялся трудностей. Допросы были для него своеобразным хобби, во время них ему предоставлялась прекрасная возможность испытать те или иные методы психологического воздействия, к чему он издавна имел немалое пристрастие.
Уже не первый год Секретчик отдавал предпочтение так называемому эриксонианскому гипнозу, названному по имени его изобретателя – американца Эриксона. Ему не составило особого труда быстро освоить этот метод гипнотического воздействия. Секретчик никогда не упускал случая усовершенствовать свои навыки. Ему было тем более интересно, что предстоял разговор с ученым, биологом, стало быть, человеком, имеющим представление р процессах, происходящих в коре головного мозга во время погружения в гипнотический сон. Здесь присутствовала определенная интрига: под силу ли ему будет совладать с таким, в общем-то, не совсем обычным человеком, тем паче, что из всего материала о Тихомирове, Секретчик вынес убеждение, что тот фанатично предан своему руководителю.
Однако, едва к нему в кабинет ввели этого невысокого сгорбленного человека, генерал понял, что заочное представление об ассистенте Степанова сильно разнится с действительностью. Секретчик тот час же почувствовал, что Тихомиров переживает в этот момент сильнейший стресс, и это психологическое состояние обусловлено далеко не только его задержанием в аэропорту, а гнездится где-то гораздо глубже.
– Михаил Анатольевич, – Секретчик слегка привстал со своего кресла и протянул руку с самым радушным видом, – наконец-то вы доставили мне удовольствие своим визитом.
– Идите к черту, – огрызнулся Тихомиров.
Но в тоне его сквозила не столько паника, сколько обреченность и какая-то мрачная решимость. Секретчик с интересом воззрился на Михаила Анатольевича. Ему подумалось вдруг, что так, возможно, выглядели средневековые религиозные фанатики, которые несмотря на жесточайшие пытки инквизиторов, продолжали настаивать на своем. Генерал нахмурился, впервые осознав, что ему предстоит нелегкая задача.
Тихомирова усадили на стул у противоположного края стола. Дождавшись, когда конвоиры выйдут, Михаил Анатольевич заговорил, вперив в Секретчика неподвижный взгляд:
– Я не знаю, кто вы, да мне на это, собственно, наплевать. Хочу сказать вам сразу, что допрашивать меня не имеет ни малейшего смысла. Наверное, вы уже осведомлены о том, какие органы нас курировали. Мы подготовлены самым наилучшим образом, какой только возможен в этих ваших структурах.
При этих словах Тихомиров не дал себе труд скрыть свое презрение. Секретчик молчал, не сводя внимательного взгляда со своего визави. Он не мог еще определиться в выборе линии поведения и потому предпочитал пока молча наблюдать.
– При обыске ваши люди изъяли у меня дискету с информацией, – Тихомиров осекся и махнул рукой, – впрочем, вы уже и сами все это знаете. Скажу только, что в ней все представлено так полно и четко, как можно было бы лишь мечтать. Поэтому, вам не стоит утруждать себя и тратить свое время на допрос. Загрузите дискету в вашу машину, – он кивнул на стоящий на столе у Секретчика компьютер, – и вам все станет ясно.
– Тогда позвольте осведомиться, кому предназначалась эта дискета, – генерал засмеялся с видом искреннего дружелюбия, – ведь не мне же вы ее везли – я не настолько самонадеян, чтобы поверить в такую удачу.
Тихомиров досадливо передернул плечами.
– Я хотел предать все это широкой огласке. Но, по своему обыкновению, – Михаил Анатольевич провел ладонями по лицу, исказившемуся страдальческой гримасой, – поступил, как последний идиот. Недаром мой бессменный руководитель в последнее время при общении со мной часто употреблял этот эпитет.
– Из сказанного вами сам собой напрашивается вывод, что ваши отношения с руководителем находятся не в самой лучшей стадии? – осторожно поинтересовался Секретчик.
– Вы совершенно правы, – Тихомиров оскалился, обнажая мелкие редко посаженые острые зубы, – больше того, мои отношения с этим человеком подошли к полному завершению.
– Из этого следует, – с прежней осторожностью осведомился Секретчик, – что вы не собирались возвращаться туда, откуда прибыли.
– И снова вы правы.
– В таком случае, я не понимаю причин вашего расстройства. Все получилось именно так, как вы того желали. Вы, Михаил Анатольевич, должны быть благодарны, что мы перехватили вас перед самым носом у тех, кто собирался захватить вас в аэропорту.
– Вместо одного капкана я угодил в другой, – мрачно произнес Тихомиров, глядя в пол.
– Ну зачем же так пессимистично, Михаил Анатольевич, – увещевающе заговорил Секретчик, доставая из выдвижного ящика портсигар, – закуривайте, пожалуйста.
– Не курю, – коротко бросил Тихомиров, не подлинная глаз.
– Что ж, похвально, – улыбнулся Секретчик, закуривая от позолоченной зажигалки.
Выпустив струю дыма, Секретчик снова заговорил в своей дружелюбной манере:
– Вот видите Михаил Анатольевич, а вы говорите, что не можете сообщить мне ничего интересного. А я вот совсем так не считаю. Мне очень любопытно узнать, какие причины сподвигли вас на столь отчаянный шаг. Вы удовлетворите мое любопытство.
Тихомиров оторвал наконец глаза от пола и вперил на Секретчика прямой взгляд.
– Сказать по правде, я просто очень устал. Просто устал, – повторил он, отводя глаза.
– Устали от чего?
– От всего.
– Вы слишком лаконичны, Михаил Анатольевич, – Секретчик слегка нахмурился, но в следующую секунду его приятное широкое лицо вновь озарила благодушная улыбка. – В общем, вас можно понять. Из того, что я успел узнать о вашей с профессором Степановым деятельности, вытекает причина вашей усталости. Я очень сочувствую вам. Провести без малого два десятка лет под водой, взаперти, вдали от всего мира, наедине с человеком, погруженным в свои опыты…
Секретчик заметил, что при упоминании профессора Тихомиров изменился в лице, и продолжал с еще более широкой улыбкой.
– Тяжело было бы оказаться на вашем месте, Михаил Анатольевич, – поговорил Секретчик, покачав сочувственно головой, – удивляюсь, как вы могли провести столько времени рядом с таким человеком, как ваш профессор.
– А что вы можете знать о нас! – взъярился Тихомиров. – Вы ничего не знаете ни обо мне, ни о нем! Вы вообще ничего не знаете и не можете знать. К тому же, это не ваше дело, – добавил Михаил Анатольевич, разом сникая и опуская голову.
