Сэмюель Дилэни - Падение Башен

— Не все их писал я.

— Я так и думал. Но я хочу знать, откуда ты это взял, потому что хочу знать, кто первым написал это.

Кино шел и некоторое время молчал.

— Допустим, я первый написал это, — наконец сказал он. — Что вам от этого?

Джон пожал плечами.

— Так вот, я написал первым, — сказал Кино, как бы не надеясь, что ему поверят и добавил:

— Не я первый сказал это, но написал первым я. А затем увидел, что это было написано мелом в трех местах, где я не писал, и подумал, что это и в самом деле занятно.

— Почему?

Кино хохотнул.

— Потому что я знал, что так случится, знал, что другие тоже начнут писать это, начнут думать об этом, удивляться. И подумал, что это самая чертовски забавная вещь в Торомоне. Вот ведь и вы тоже задумались, верно? — голос его стал угрюмым. — И никто не гнался за мной, как вы.

— Я же не повредил тебе.

— Ну, — Кино пожал плечами. — Не повредили. — И снова хохотнул.

— Кто сказал тебе эти слова?

— Мой друг.

— Кто он?

— Друг. Убийца. Вор. Поэт. Он шлялся с бандой недов в Котле.

— Как ты познакомился с ним?

Кино поднял черные брови.

— Я тоже шлялся с ними.

— Как его зовут?

— Вал Ноник.

— Когда он сказал тебе это?

— Вчера утром.

Интерес Джона усилился.

— Что за человек этот убийца, вор, поэт, предводитель ваших недов? И почему ему вдруг вздумалось сказать тебе это вчера утром?

— Зачем вам знать об этом? Вы все равно не поверите.

— Сам не знаю, зачем, — ответил Джон. — Как ты говорил, это заставляет задуматься. Но я поверю.

— Занятный вы мужик. И говорите странно, вроде нед.

— В каком смысле? — Вы хотите знать странные вещи, поверить во что угодно. То, что сказал мне Вал, делает человека недом. Он сказал, что когда парень узнает и ткнется мордой в реальный мир, он озлится, захочет узнать, кто это работает, и поверит любому, кто скажет, как — правильно или нет.

— Это сказал вам Вал Ноник?

— Ну... Вообще-то, откуда вы, фраер, в таких шикарных шмотках? — Кино снова захохотал. — Так говорят неды.

— Я был в каторжных рудниках. Я бывал в шахтах, шкет, и язык, которым ты бахвалишься и называешь языком недов — просто-напросто старинный жаргон карманников. Он достаточно известен.

— Вы были в рудниках? — удивленно спросил Кино и похлопал Джона по плечу. — Большак!

— Ну, так что насчет Вала Ноника?

— Ну, я так думаю, вреда не будет сказать. Вы вообще-то знаете о делах недов?

— Когда-то знал, но давно. Тогда они еще не назывались так, и жаргон, которым ты швыряешься, употреблялся редко. Я слышал его от двух ребят, вкалывавших в рудниках.

— А-а! Ну, так вот, жили-были три банды. Компания в них была пестрая: были такие острые, что откуда хоть прорежутся, пока не сыграют в ящик. Были причокнутые, невезучие. Обезьяны и гиганты с материка, богатые сыночки из центра города, много с окраины, а больше всего с середины между ними. Да, и марухи тоже, и такие ведьмы, что только ну! Да, три банды: банда Вала, и я был в ней, конечно. Затем банда под командой обезьяны под именем Джеф. Вы знаете этих обезьян, у них не все дома, и они это понимают. Так что, когда они входят в банду, они подчеркивают, что это важно. И джефова банда слыла важнейшей. Третьей была банда Ларты, великанши с материка. Никто не знал, зачем она пришла и что делала раньше. Она неделю терлась в Котле, вся левая щека изрезана. Кое-кто божился, что она читает мозги. Три банды, понятно? И один квартал в Адском Котле хотели захватить и Ларта, и Джеф. Это было как раз за неделю до Момента. На этом маленьком кусочке было чем поживиться, чтобы обосноваться на спорной территории, вызывают третью банду, и она сражается с двумя первыми. Какая банда победит третью, та и получает права. Поскольку сражаться с незаинтересованным соперником, много крови или костолома не бывает. А если обе стороны отлупят третью, то вызывают четвертую и начинают все с начала. Вот Ноника и вызвали. Дрались, и Ларта получила спорный кусок. И ее ведьмы тоже. Но Джеф потребовал нового матча с Ноником. И тут вдруг момент, когда мы все узнали насчет войны и друг друга. И тогда у недов случилось много странных вещей. Вал и еще двое порвали со своими бандами. Вал ходил с девчонкой Ренной из среднего кольца города. Они встретились в университете. Она была художница и что-то вроде учительницы, и хотела, чтобы он писал, а не хулиганил. Я думаю, он и сам этого хотел, потому что, как только вышел из банды, сразу женился на Ренне. А Джефу это не понравилось, он думал, что Вал струсил перед реваншем. Затем банду Джефа размазала по стене другая банда, и кто-то повесил это на Вала. Джеф поклялся, что уделает его, и вчера уделал.

— Что именно он сделал?

— Убил Ренну. Она была для Вала всем самым добрым, чистым, правильным и... прекрасным. Вы бы видели их вместе, вроде бы как каждый из них был миром, к которому другой тянется. Джеф раздавил мир в Вале, а ее убил.

— А что было потом?

— Я думаю, Вал спятил. Он бежал голый, по улице. Я пошел к нему утром, хотел предупредить, что Джеф хочет достать его, и на углу увидел, как он бежит голый и шатается. Я еще не знал тогда, что сделал Джеф, но видел, что Вал избит. Я оттащил его в переулок, обернул мешком, повел в свою нору в доках — в заброшенном складе — дал кое-какую одежду. Из его завываний кое-что дошло до меня. Он как в бреду болтал насчет чего-то позади него, и я подумал, что он имеет в виду Джефа. Но он оказывается имел в виду Вселенную! Затем он сказал мне то, что как вы видели, я писал на стене. И он вдруг засмеялся: Скажи, говорит, им это, и увидишь, что случится. Увидишь, как они закорчатся. Но теперь они меня не возьмут. Я попытался удержать его на ногах и сказал, что он должен идти в Медицинский Центр. Рука у него была вывихнута, лицо избито. Я сказал, что помогу ему идти, а он сказал: «Пусть попробуют помочь себе. Уже поздно. Они пойманы в западню. Мы все пойманы». В конце концов я вывел его. Он хотел, чтобы я остановился и написан на заборе то, что он сказал, но я сказал, что мы пойдем в Медицинский Центр. Было еще очень рано, народу на улицах почти не было. Я пошел по главной улице, чтобы скорое добраться, и вдруг услышал геликоптер. Я посмотрел вверх: они летели страшно низко. Вал был почти без сознания. Вдруг вертолет стал снижаться и сел прямо среди улицы недалеко от нас. Оттуда выскочила женщина и самый страшный мужчина, какого я когда-либо видел. Представляете, полголовы из пластика, так что все мозги видны! Они бежала к нам, и мужик кричал «Вал, что случилось?» Тут-то я и правду струхнул. Может, они как раз те, про кого Вал говорил, что они его не найдут. Мужчина сказал: «Кли, помоги поднять его в вертолет» и спросил меня, что случилось с Валом. Я не мог убежать, потому что Вал был слишком тяжелым, он чуть-чуть пришел в себя и прошептал так жалобно: «Профессор Катам», что даже у меня выступила слезы.