Вы можете десять раз объяснять рецепт, можете записать его на бумажке, ничего не поможет. Все нужно делать самому. А нанизать мясо на шампуры – это действительно лучше доверить женщине. Она займется этим делом с таким видом, словно успех приготовления шашлыка зависит исключительно от ее манипуляций. Наблюдать в это время за женщиной – одно удовольствие.
Впрочем, наблюдать за Вероникой, чем бы она ни занималась, для меня всегда удовольствие. Что-то я совсем погряз в кулинарных мыслях, наверное уже успел сильно проголодаться. Мой живот, утробно заурчав, выразил свое полное согласие. Ничего, не долго ждать осталось. Я снова перевел взгляд с мангала, в котором буйное пламя уже уступило свое место пышущим жаром углям, на Нику, которая извлекала из кастрюли последние куски мяса.
Ника сидела ко мне спиной, но, почувствовав мой взгляд, повернула голову и весело улыбнулась. Она всегда чувствует мой взгляд. Мои друзья смеются, когда я им об этом рассказываю, они говорят, что Вероника просто время от времени оборачивается, зная, что я всегда смотрю на нее. Пусть смеются, я-то знаю…
А еще мои друзья завидуют мне. Тому, что у меня есть Вероника. Не знаю, белой завистью или какой другой, но завидуют. Правильно делают, конечно – я сам себе завидую, каждый раз, когда смотрю на Нику. Но они мне завидуют не из-за того, что она самая замечательная женщина на свете. Сомневаюсь, что они смогут объяснить причину своей зависти даже самим себе.
Никины подруги тоже ей завидуют, она мне рассказывала. Но они говорят, почему. Женщинам это проще сказать. Потому что мы женаты десять лет, а я все еще люблю Нику. Так же как раньше, а может еще сильнее. Я это точно знаю, хотя спросите меня, что это такое – любовь, вряд ли я сумею сказать что-то путное. Скорее, глупость какую-нибудь сморожу. Вот то, что я десять лет с удовольствием ем подгорелое мясо и недожаренную картошку, приготовленную Никой, это, по-моему, тоже любовь. Можете начинать смеяться.
Вообще, нас называют идеальной парой. И заочно, и в глаза. Слышать такое бывает иногда довольно неуютно, но всегда очень приятно. Наверное, мы и вправду идеальная пара, если такие вообще существуют в природе.
Я разложил шампуры на мангале и, отойдя на шаг назад, полюбовался этим замечательным зрелищем. Ника смотрела на меня сквозь длинную челку, которая выбилась из-под заколки в виде бабочки и упала на глаза. Так смотрела, что мне стало хорошо и очень весело.
– Какое мясо предпочитает мадам? – осведомился я, склонив голову чуть набок и повесив на согнутую руку несуществующее полотенце.
Ника моментально вошла в роль капризной посетительницы дорогого ресторана.
– Мадам предпочитает вкусное мясо!
– О, разумеется! – я склонился в полупоклоне. – Но я имел в виду, как это мясо должно быть приготовлено. Недожаренным или подгоревшим?
– А можно что-нибудь среднее? Чтобы и прожарилось и не подгорело?
– Безусловно, мадам…
– Вот и замечательно! – Ника захлопала в ладоши.
– Но не в нашем ресторане! – закончил я строго.
Ника заливается звонким смехом. Она всегда смеется над моими шутками, даже когда они не помечены знаком качества. Иногда такие приступы веселья могут длиться минут десять, Ника захлебывается смехом, у нее уже нет сил смеяться, а остановиться никак не может. В ней еще осталось так много от шестнадцатилетней девчонки, которую я когда-то полюбил. Она и внешне почти не изменилась. И фигура сохранила девичью подтянутость, хотя она никогда не мучила себя диетами, и лицо не утратило того юного задора, который обычно исчезает с появлением взрослых проблем. Ей никогда не дают ее лет.
В этот раз Ника отсмеялась довольно быстро. Правда, когда она шла к нашему импровизированному столу – расстеленному на траве одеялу – ее плечи еще тихонько подрагивали, но уже больше по инерции.
Вырваться из городской суеты в лес, на шашлыки удается так редко. До обидного редко. Но от этого наслаждение от каждой минуты тишины, от каждого глотка чистого лесного воздуха еще ярче. Этим летом мы устраиваем пикник всего второй раз. Но первый – это был шумный выезд с компанией друзей, громкой музыкой, и таким же громким купанием в речке. Удовольствие тоже незабываемое, но совсем другого рода.
Мы любим своих друзей, но компанию друг друга не променяем ни на что.
– Готовность номер один! – громко объявил я, и Вероника развила бурную деятельность.
На покрывале как на скатерти-самобранке начали появляться пластиковые тарелочки с зеленью, помидорами, нарезанным сыром. Я не люблю сыр, а Ника, наоборот, жить без него не может.
Несмотря на мои шутливые обещания, шашлыки удались. То, что надо. А что еще можно сказать? Между прочим, слово «шедевр» как раз произошло от французского выражения «то, что надо», «так, как должно быть». Я откупорил бутылку вина и плеснул содержимое в протянутые Никой стаканчики. «За нас!» – произнесли мы в один голос наш любимый тост. И засмеялись этой синхронности. Чокнулись – смешно чокаться пластмассовыми стаканчиками – и я обнял ее за плечи.
Купаться Ника пошла первой. Я, слегка одуревший от вина, мяса и яркого солнца, пообещал ей присоединиться через пять минут. Но, проводив взглядом ее удаляющуюся фигуру в открытом купальнике, тут же сократил это время вдвое. Если бывают в жизни моменты, когда человек совершенно счастлив, то это, несомненно, был один из них.
Но и одной минуты мне не удалось полежать спокойно. Я не услышал плеска воды, зато услышал восторженный Никин визг и последовавший тут же крик:
– Какая прелесть!
Следующую фразу я уже угадал, мы все-таки десять лет женаты.
– Костя, беги скорее сюда! Ну, скорее!
Издав намеренно тяжелый и громкий вздох, я встал на ноги. Что же она там нашла? «Какой прелестью» могло оказаться все, что угодно. В том числе и то, что никак не попадало под мое понимание прелести.
Не знаю, почему, но к Нике я шел полный дурных предчувствий. Подсознание упорно не хотело верить, что меня ждет нечто приятное или по крайней мере совершенно безвредное. А я привык прислушиваться к своему подсознанию. Просто оно редко меня подводит…
Исключения только подтверждают правила. Я был искренне рад, что обманулся в своих предчувствиях. К тому же лишний раз убедился, что каждая настоящая женщина по сути своей является ребенком. Правда, женщины то же самое говорят о мужчинах, на что нам, мужчинам, остается только снисходительно улыбаться. Но вот вам пример, который вряд ли оставит у кого-нибудь хотя бы тень сомнений.
Вероника держала в руках небольшой стеклянный шарик. Размером с теннисный мяч, полупрозрачный и переливающийся на солнце всеми цветами радуги. На самом деле изумительная вещь! Я мог бы десять раз пройти мимо этого сокровища и, если бы был в хорошем расположении духа, возможно даже наподдал бы его ногой. У Ники же был такой вид, будто она нашла пропавшее золото инков. Она держала шар на вытянутой руке и, слегка поворачивая его из стороны в сторону, ловила солнечные блики.
