Я сделал к ней шаг и обнял за плечи, опустив голову и прижавшись губами к пахнувшим абрикосами волосам. Ее тело еле заметно дрожало.
– Страшно… – прошептала она.
– Ты испугалась, солнце? – я сжал ее чуть крепче.
– Тогда – нет. Сейчас, – путано объяснила Ника, но я понял.
Мне самому было страшно. Жутковато было.
– Немедленно прекращай бояться! Все уже закончилось, да ничего ужасного, в общем-то, и не было.
Лучший способ успокоиться самому – это успокаивать кого-то другого.
– А что было?
Хороший вопрос! Хотел бы я знать на него ответ.
– Что было? Вот эта гадость, – я посмотрел на шар, который держал в вытянутой руке, – каким-то образом – не знаю, каким – воздействовала на наше сознание, заставив вспомнить всю свою жизнь.
– Думаешь, так просто? – Ника неуверенно покачала головой. – Я видела такие подробности, о которых совершенно не помнила.
– Сознательно не помнила, – я перешел на менторский тон. Главным образом потому, что убеждал не только Веронику, но и самого себя. – А бессознательно… Память человека – хитрая штука. Сколько всего таится в ее дальних закутках – мы и понятия не имеем. Ведь иногда человека заставляют под гипнозом вспоминать вещи, о которых он, казалось бы, давно и прочно забыл. Значит – хранится эта информация где-то. В зазипованном виде.
Ника улыбнулась. И перестала дрожать.
– А этот шарик, выходит, что-то наподобие архиватора?
– Точно! Знаешь, что? – я сдвинул брови и скорчил сосредоточенную мину.
– Что? – Ника снова слегка напряглась.
– Я что-то не заметил на этом объекте лицензионной голограммы. Как бы нам вирус какой не подхватить.
Засмеялась. И мне самому стало легко и даже немного стыдно за недавний страх. Подумаешь, передовые технологии. Подумаешь, портативный гипнотизер. Говорят, где-то в Японии спроектировали робота, способного пьянеть от алкогольных напитков. Вот это покруче будет! Электронный собутыльник – это да!
– Что мы теперь будем делать? – спросила Ника отсмеявшись.
– Как что? – я изобразил искреннее изумление. – Купаться, конечно!
Я бросил шар на землю, подхватил Веронику на руки и побежал к реке. Ника крепко обхватила меня за шею и испустила радостно-испуганный визг.
Обратно к месту нашей стоянки мы прошли мимо шара, бросив на него по одному-единственному беглому взгляду. Заговорили о нем мы только ближе к вечеру, когда стали собираться домой. До этого мы старательно веселились и наслаждались природой. Может быть, чуть-чуть слишком старательно.
– Этот шар… – Вероника сложила пакет с остатками провианта в багажник машины и повернула голову в мою сторону. – Что было бы, если бы мы повернули его в другую сторону?
Мне так хотелось, чтобы она не задавала этот вопрос! Меня он мучил все это время. Я терпеливо гнал его от себя, а он назойливой мухой возвращался обратно.
– В другую сторону? – я как можно небрежней пожал плечами. – Я думаю, есть четыре варианта.
Сказал я это после нарочито выдержанной паузы. Ответ для себя я приготовил уже давно.
– Какие? – Ника подошла поближе.
– Вариант номер раз – ничего бы не произошло.
– Сомнительно.
– Согласен. Вот тебе вариант номер два – случилось бы то же самое, что и при первом повороте.
– Может быть, – Ника не слишком уверена.
– Угу. Третий вариант – произошло бы что-то совершенно другое… но, возможно, не менее пакостное.
– Самое правдоподобное. Но что может быть еще в качестве четвертого варианта?
– Четвертый… В какой-то степени это разновидность третьего… – мне не хочется об этом говорить, но я знаю, что все равно скажу.
– Костя, не тяни, пожалуйста!
– Когда мы крутили шар в одну сторону, нам показали наше прошлое. Если мы покрутим его в другую сторону, нам покажут…
– Наше будущее?! Бред!
– Конечно! – с радостью соглашаюсь я. Мне очень хочется согласиться. – Разумеется, бред.
– Нельзя показать человеку его будущее – он его изменит и все предсказания окажутся чушью.
– Правильно! Все абсолютно правильно, – иногда Ника рассуждает совсем как я. Интересно, это оттого, что мы десять лет женаты, или мы десять лет женаты потому, что иногда она рассуждает совсем как я?
– А мы сейчас пойдем и проверим, – решает Вероника.
– Нет, Ника! Мы не будем этого делать, – говорю я очень строго и уверенно.
Я знаю, что мы это сделаем. Я знал это с самого начала, как только мне в голову пришла мысль о четвертом варианте. Не потому, что этого хочет Ника. И не потому, что этого хочу я – я, если честно, этого совсем не хочу. Я этого боюсь. Просто не сделать это невозможно, понимаете? Выше человеческих сил.
Для виду я еще немного спорю. И сам первым иду по тропинке.
Шар лежит на том же месте. А куда бы он, черт его побери, делся? Хотя, если бы он все же изловчился и исчез с этого безлюдного места, я был бы ему благодарен. Я испытывал бы облегчение – сейчас. И разочарование – всю оставшуюся жизнь.
Беру шар в руки, Ника стоит чуть сзади, заглядывая мне через плечо. Стараюсь не медлить, с каждым мгновением сделать простое движение руками будет все сложнее. Кручу.
Ждем, затаив дыхание.
Ничего.
Ждем еще немного, уже с некоторым удивлением.
Ничего. Совсем-совсем ничего.
Не знаю, что испытывает Ника, после того, как проходит минут пять. Вообще-то, я не могу сказать, что испытываю сам. Наверное, чувствую себя обманутым – и одновременно спасшимся от чего-то страшно неприятного.
Произошедшее несколько часов назад кажется чем-то нереальным. Все сильнее растет ощущение, что нам все это просто почудилось. Хочется даже крутануть шар в ту же сторону и убедиться в этом. Но я воздерживаюсь.
– Возьмем эту штуковину с собой? – я небрежно подбрасываю шар на ладони.
– Возьмем, – Вероника пожимает плечами.
Шар я кидаю на заднее сиденье. Еще несколько минут сборов – и мы движемся по лесной дороге на моей не очень новой «тойоте». Я бы назвал ее просто старой, но это было бы невежливо по отношению к даме.
Присутствие еще одной дамы – Вероники – удерживает меня от честного выражения всех своих эмоций по поводу этой дороги и того, кто ее прокладывал. Если есть на свете ад, то над вечной пыткой для этого горе-мастера не надо долго думать – пусть просто вечно едет по такой дороге.
Нет, я не говорю о том, что ее рельеф представляет из себя уменьшенную копию самых известных горных массивов планеты – хотя мог бы. Не говорю я и о том, что за каким-то дьяволом дорога по совершенно равнинной местности представляет из себя график невероятно сложной математической кривой – хотя я и тут не погрешил бы против истины. Все это привычные атрибуты российских дорог. Вероятно, на это существуют особые ГОСТы, нарушать которые дорожники не имеют права.
