— А лошадка у тебя хорошая, телегу тянуть сможет, а то у нас одна старая кляча осталась.
— Да не пробовал я его в телегу впрягать, только поклажу возил, вообще-то он смирный, как знать, может и потянет.
— Ну, тогда грузи свои вещи в питхан, — улыбнулся довольный Дан, — будем пробовать впрягать твоего конька, у нас упряжь есть.
— Куда? — спросил Гэл.
— Да в телегу же. Давай побыстрее, до восхода должны выехать, а тебе еще своего здоровилу седлать, — и Дан поспешил уйти, видел, что Гэл готов задать вопрос о том, откуда он, житель приморской страны, знает загорнее название крытой повозки, уже придумал ответ, но начинать общение с этим, как оказалось на второй взгляд, не совсем простым попаданцем с откровенного вранья не хотел.
Запрячь Летуна в повозку оказалось невозможным, упрямый серебряногривый толстячок, вероятно, переобщался с Огоньком, брыкался, чуть не сломал дышло. Гэл долго смеялся. Дан обиделся и заставил Гэла объяснить причину смеха. Гэл рассказал, что жители дождливых холмов продали ему тяжелого справного конька за дешево. Поклажу возить, всадника — это Летун завсегда готов был делать, но оказалось, упряжь его попросту возмущала. Летун прыгал, как взбешенный петух. Дар махнул рукой и порекомендовал часть вещей погрузить на эту упрямую скотину и пусть себе плетется за питханом. Чем и занялись. Гэл вывел Огонька, горный жеребец с таким презрением смотрел на всех с высоты своей вздернутой горделиво головы, что к нему боялись подходить даже бесшабашные актеры, и хорошо, чем позже узнают, как этот рыжий конь кусается, тем меньше будет синяков. Мужчины погрузили вещи в телегу, Гэл помог загрузить поклажей Летуна. Вышли женщины с Айрэ. Выспались, и, казалось, искрились свежестью. Даже Дуэнья не выглядела на свои заслуженные сто этим утром.
Актрисы забрались в питхан, расселись там. Мужчины шли пешком. Гэл посадил Айрэ на Огонька и пошел рядом. Выйдут за город, можно будет дать сильному коню немного размять ноги.
Янни с такой тоской смотрела на коллегу-менестреля, когда тот ездил верхом на Огоньке, что менестрель во время остановок начал учить ее ездить на Летуне. Дан вначале возмущался, потом махнул рукой, и вправду, почему бы малышке не повеселиться. Она всегда мечтала научиться ездить на лошадке, как ездили аристократки ее возраста. Но вечером, когда остановились на постой в очередном городе, тихонько взял рыжую певунью под локоть и сказал:
— Малышка моя, я как лицо, заменяющее тебе отца и мать, очень волнуюсь за тебя. Не связывайся ты с этим парнем. Я хотел бы, чтобы ты вышла замуж за хорошего состоятельного человека с домом, и была счастлива… А он, он еще хуже бродяга чем мы.
— Но Дан, между нами ничего нет, — возмутилась девушка.
— Вот и хорошо, что нет, и хорошо, если ничего не будет, — ворчал Дан, — Давай-ка, настрой лютню, позови своего друга, отдайте ребенка под опеку Вил и заработайте старику Дану на хорошую выпивку, а себе на ужин, — и Дан подтолкнул свою воспитанницу к питхану, откуда другие актеры выгружали вещи.
Еще день, еще два, третий наступил. Песни, спектакли в каждом городке, благодарные зрители, пьянки по ночам. И вот бродячий театр среди бела дня въехал в еще один веселый городок с фонтаном. Вдоль каменных улиц двухэтажные дома, раскрашенные в пастельные тона, на крышах блестящая черепица, на шпилях крыш красные флюгеры. На ставнях нарисованы цветы. А настоящие цветы росли везде, на подоконниках, у дверей домов, под крышами, на крышах. Горожане заботились об этой красоте.
Гэл нашел в повозке, среди кучи ненужного хлама, старую скрипку и смычек, вычистил скрипку, настроил, починил смычек, и театр получил новую лирическую тональность.
Седой администратор труппы Данэтэлл в цветочный городок решил войти шумно и весело: менестрели должны были играть и петь, актеры танцевать, а сам он собирался объявить громко во всеуслышание о премьере нового спектакля. Слово «премьера» звучит хорошо.
Рэлина въехала в Город Цветов в полдень, ее сопровождал верный Гаррат и двадцать пять вооруженных всадников. Прохожие прятались по домам, когда видели ее отряд. Те, кто не успел спрятаться, вжимались в стены. Все боялись имперских разбойников.
Она ехала к подруге. К усадьбе Олронгы Литтиног еще два дня пути, Рэлина решила переночевать в гостинице Жорга. Там у нее были собственные апартаменты, ее бойцы облюбовали сеновал над конюшней.
Подъезжая к городской площади, разбойники услышали музыку, остановились. Туда как раз выехала расписанная яркими красками повозка, которую тащила старая кобыла с длинной гривой, с вплетенными красными бантиками. За повозкой на привязи брел конек на толстых ножках, а трехлетний малыш в большом берете с пером держал за повод высокого рыжего жеребца, которому пристало б стоять в имперских конюшнях, а не ходить за бродячими актерами. Вокруг всего это движимого имущества танцевали разодетые в яркие тряпки актеры. Но выделялись менестрели: рыжая девушка в пышной красной юбке играла на свирели и пела веселую песню о весне, на скрипке играл высокий парень в дурашливом разноцветном колпаке, надвинутом на лоб. Из-под колпака выглядывал длинный хвост черных волнистых волос. И такая это была изумительная пара, и так они чудесно играли и пели, что Рэлина не могла оторвать взгляд от этих талантливых бродяг, даже настроение поднялось.
Гаррат увидел ее улыбку и спросил:
— Хотите сегодня увидеть спектакль?
— Не знаю… А почему бы и нет, найди для себя и меня одежду поскромнее, чтобы не узнали.
Дан, Дарго и Гэл разбирали повозку, превращая ее в сцену. Улист меланхолично сидел и смотрел в небо, на его коленях был листок желтой дешевой бумаги с написанными четырьмя репликами новой пьесы. Заучивание реплик у молодого актера затянулось до тех пор, пока старшие не закончили монтаж сцены. Дан обругал Улиста, да и махнул рукой. Подошло два мужика, так, поболтать, бутыль продать, оказалось — старые знакомые Дана.
Самая громкая новость, о которой актеры еще не слышали — убийство племянника императора. Убийцу искали по двум факторам, даже трем, высокий блондин с нездешним мечом, ребенок, и огромный зверь, зверь тот высотой с большого коня будет, длинное туловище, очень опасный, предположительно оборотень. Велено за зверем самолично не охотиться, если появиться, тут же докладывать. Дан посокрушался, поудивлялся, разговор поддержал, за бутыль расплатился. Дар задумался. Улист стоял, открыв рот, как маленький испуганный мальчик, поверив в сказку. Гэл впервые подумал, что Кэрфи поступил правильно. Это таки империя, здесь есть служба розыска. Расслабился он среди междоусобных княжеств на дождливых холмах, позволил себе позабыть о государственных структурах, стражниках и указах. Хорошо еще портреты не развесили. Как у них с типографиями?
