— Думаешь, мне самому это нравится? — нахмурившись сказал он. — Террор — крайнее средство, к нему прибегают, когда все остальное исчерпано. На Гему надеяться не приходится, ты же помнишь, что сказал Кей: "Рассчитывайте только на себя".
— Он еще советовал расшатать лооризм изнутри. И у нас есть организация, с помощью которой можно это сделать, не прибегая к террору.
— Я убедился, что от нее мало проку. Игра в конспирацию, пустые споры и никаких действий. Нас горстка, половина — слабы и безвольны. И на каждого, сам знаешь, добрая сотня «верняков». Рано или поздно до нас доберутся.
— И ты решил опередить события?
— А что еще делать? После разговора с Кеем мне стало ясно, что гемяне отразят нападение. Но что будет с нами? Нас попросту сотрут в пыль!
— Гемяне никогда так не поступят, — возразил я.
— Ты неисправимо наивен, Фан. Мы для них ничего не значим!
— А что может изменить террор?
— О, многое! Ты бы видел Лоора, он вне себя от бешенства!
— Ты собираешься его убить?
— Сделать это вряд ли удастся. Он очень осторожен. Окружил себя кольцом охраны. Всех, кто к нему допущен, просвечивают с головы до пят.
— Вот видишь, — жестко сказал я. — Уничтожить Лоора — руки коротки. Остальные — мелкая сошка. Убьете двух-трех, на их места тотчас усядутся другие. А "вождь и учитель" на террор ответит террором. Нет, насилием ничего не добиться. Оно лишь породит встречное насилие. В результате пострадают простые люди.
— Ты называешь это стадо людьми? — вырвалось у Урма.
— Что ты говоришь! — одернул я его гневно. — Опомнись!
— Но как еще назвать тех, кто покорно переносит унижения, мирится с рабством, готов подчиняться самым вздорным приказам?
— Люди пошли за Лоором, потому что его обещания на первых порах сбывались. Некоторые продолжают верить ему до сих пор, остальные уже не верят, но ничего не могут поделать. Допустим, тебе удастся уничтожить Лоора. Ну и что? За тобой все равно не пойдут ни те, ни другие. Ведь в их глазах ты один из выкормышей диктатора. Думаешь, космолец, который слушал твои речи, поверит, что ты враг лооризма? А в искренность твою тоже поверит?
Мне было больно говорить Урму эти жестокие слова, но и промолчать я не мог.
Казалось, он раздавлен моими доводами. Но нет, его брови упрямо сдвинулись, взгляд стал свинцовым.
— Ты прав, Фан. Ко мне не прислушаются. Следовательно, кроме террора надеяться не на что. Я вынужден поставить космополитян перед свершившимся фактом. А там — будь, что будет!
— Мое мнение ничего для тебя не значит! — воскликнул я в отчаянии. — Ты погубишь нас всех!
— Я не собираюсь тебя неволить. Однажды ты уже уходил, за-тем возвратился, теперь уходишь снова. На этот раз окончательно!
Что я мог ответить ему?
— Я готов сражаться рядом с тобой. Но это должна быть честная борьба. И я должен знать, за что отдаю жизнь. Так за что, Урм? Только без лозунгов. Хватит с меня "счастливого будущего". Что мы предложим людям сегодня? Конкретно. Простыми, доходчивыми словами!
— Что может быть конкретнее слов: "свобода, равенство, братство!"?
— Тогда объясни мне, что такое «свобода». И в чем должно заключаться «равенство», не говоря уже о «братстве». Нет, я не кощунствую. Это святые слова. Но каждый понимает их по-своему. Так убеди меня, что твое понимание единственно правильное.
— Это невозможно, Фан!
— По какому же праву ты собираешься навязать людям свое толкование «свободы», «равенства» и «братства», да еще средствами террора?
— Я перепробовал все другие средства, — холодно сказал Урм. — Мы расклеивали листовки, чтобы правда о Геме дошла до всех. Кто их читал? «Верняки» и осведомители. Пытались подсоединяться к всесвязи, — она автоматически отключалась. Остался единственный путь, и я с него не сверну. Это все, Фан. Прощай…
В ближайшие дни исчезли еще два сподвижника Лоора. По Космополису поползли тревожные слухи…
Очередной план-заказ на синтетическую пищу сокращен вдвое. С чего бы? Разъяснений, разумеется, не последовало.
По словам Асды, банк эмбрионов заполнен. Многомиллионное человечество ждет своего часа в контейнерах-криостатах под неусыпным наблюдением интеллект-автоматов.
— Какие они? — любопытствую.
Асда пытается объяснять, но, далекая от техники, делает это так невразумительно, что в моем воображении возникает бесформенное нагромождение микросхем, волноводов, шаговых двигателей, словом, отдаленное подобие робота, а не электронное воплощение человеческого интеллекта…
Между тем, поток эмбриодоноров не иссякает. Никому не отказывают, но саму операцию лишь имитируют, и это, конечно, сохраняется в тайне.
Поводов для догадок предостаточно. Самое тревожное — исчезновения людей участились. И теперь исчезают не только функционеры лиги. Не ответный ли ход Лоора?
К числу последних новостей относятся два назначения. Урм стал "малым вождем", его прежнее место занял Реут.
Попытка связаться с Урмом закончилась неудачей. По своему новому статусу он для нас недосягаем, как и секретный отсек, куда я попадал только вместе с ним: своего пропуска на Базу у меня не было. Да и о чем нам теперь говорить?
О судьбе организации ни я, ни Асда ничего не знаем; скорее всего, она распалась…
Интересно, изменились ли намерения Урма после того, как он оказался причислен к сонму вождей? Нет-нет и вспоминаются слова Кея из «сна»:
"На смену бескорыстию, самоотверженности, преданности идеалам приходит жажда власти"…
Ведь теперь Урм наиболее вероятный преемник Лоора!
Очень боюсь за Асду. Настоял на том, чтобы она окончательно перебралась в мою — теперь уже нашу! — секцию. Стараюсь не выпускать ее одну, провожаю и встречаю, когда это удается.
Асда переменилась. В ее голосе больше не звенят насмешливые колокольчики. На глаза легла тень, пригас их сиреневый блеск.
— Как все плохо, Фан! — расплакалась она вчера.
А ведь ее не назовешь излишне чувствительной.
— Ну, перестань! Ведь ничего не случилось. Мы вместе, это главное, — успокаивал я ее.
— Скоро мы расстанемся, любимый, — шептала она, покрывая мое лицо поцелуями. — Я чувствую…
У меня защемило сердце. Жизнь без Асды? Нет, это невозможно!
— Никуда ты от меня не денешься, глупышка! Я так люблю тебя! Слышишь, люблю!
Она улыбнулась сквозь слезы.
— Я знаю… Прости, любимый, нервы не выдержали. Но я справлюсь, поверь.
— Конечно, справишься! — с нарочитой бодростью подтвердил я. — Ты ведь мой маленький мужественный человечек и чаще поддерживаешь меня, чем наоборот.
