Роща Большого Скорпиона находилась ближе других от моей импровизированной тюрьмы, но и он отправился за мной не сразу: после дурманных листьев необходимо немного поспать. Большой Скорпион думал, что его соперники придут не скоро, их появление было для него полной неожиданностью. «Хорошо, что это „искусство“ помогло!» – произнес он, восхищенно указывая на мой пистолет. Теперь он всякий незнакомый предмет называл искусством.
Я спросил, из чего были сделаны кандалы. Он пожал плечами и сказал, что их привезли из-за границы.
– За границей есть много полезных вещей, но нам ни к чему подражать им. Ведь наше государство самое древнее! – Большой Скорпион на секунду удовлетворенно закрыл рот. – Впрочем, когда отправляешься в путь, наручниками и кандалами запастись не мешает.
Я не понял, подсмеивается он надо мной или говорит серьезно. Сейчас меня интересовало, где он провел эту ночь, потому что в лесу не видно было других хижин. Не желая отвечать на мой вопрос, он попросил у меня какое-нибудь «искусство», чтобы показать императору. Я дал ему спичку, решив, что в «свободном» обществе каждый должен иметь какую-нибудь тайну, и спросил только, есть ли у него семья.
Он кивнул головой.
– Вот соберем дурманные листья и поедем ко мне домой.
– А где твой дом?
– В столице. Там живут император и много иностранцев. Ты сможешь увидеть своих друзей.
– Я прилетел с Земли и никого на Марсе не знаю.
– Все равно ты иностранец, а иностранцы всегда дружат.
Продолжать объяснения было бесполезно. Лучше дождаться, когда будет закончен сбор дурманных листьев, и поскорее отправиться в путь, чтобы собственными глазами взглянуть на Кошачий город.
Я считал, что никогда не смогу подружиться с Большим Скорпионом, а он, вероятно, искренне желал дружбы, но его искренность, как у всех людей-кошек, была весьма ограниченна. Он дружил только с теми, кого собирался использовать в своих интересах. В течение трех или четырех месяцев меня ни на минуту не оставляло желание похоронить останки погибшего друга, однако Большой Скорпион всячески препятствовал мне. Он воображал, будто охрана дурманных деревьев – единственная цель, ради которой я прилетел на Марс. О дружеском долге люди-кошки вообще, наверное, не имели понятия. Большой Скорпион все время твердил мне: «Ведь твой приятель умер, зачем же смотреть на него?» Он скрывал от меня, в какой стороне то место, где упал корабль, и все время следил за мной. Я потихоньку искал дорогу, думая, что стоит пойти по берегу реки, как я найду обломки корабля, но каждый раз, когда я выходил из дурманной рощи, передо мной откуда ни возьмись появлялся Большой Скорпион. Он никогда не пытался принудить меня вернуться, а умел растрогать своими жалобами и причитаниями, словно слезливая вдова. Я понимал, что в душе он смеется надо мной, считает меня дураком, но ничего не мог с собой поделать. В дурманной роще, кроме меня, жили еще какие-то существа, которым он запрещал встречаться со мной. Едва я замечал их вдали и направлялся к ним, как они тут же исчезали – наверняка по приказу Большого Скорпиона.
Дурманные листья я решил больше не есть.
– Их нельзя не есть, – с мягкой настойчивостью убеждал меня Большой Скорпион. – Без них горло пересохнет, а вода далеко. Нужно мыться, купаться – сколько хлопот! Мы уж на себе испытали: их невозможно не есть. Другая пища очень дорога, но дело не в цене. Главное, что она невкусная, а иногда даже ядовитая. Если не есть дурманных листьев, можно умереть!..
Тут он начинал размазывать по лицу слезы, но я знал, что это его обычный трюк, и не поддавался. Если я буду есть дурманные листья, то стану таким же, как люди-кошки, а этого Большой Скорпион и хочет! Хватит, я и без того слишком простодушен. Я должен снова вернуться к человеческой жизни: есть, пить и мыться как люди, а не превращаться в полумертвого ленивца. Я скорее согласен прожить две недели, но разумно и полноценно, чем двадцать тысяч лет прозябать в дурмане. Все это я высказал Большому Скорпиону, но он, конечно, ничего не понял и наверняка счел меня безмозглым идиотом. Как бы то ни было, а я принял решение.
После трехдневных препирательств мне пришлось взяться за пистолет. Правда, я еще не забыл о чести и справедливости, положил пистолет рядом и сказал Большому Скорпиону:
– Если ты будешь заставлять меня есть дурманные листья, я тебя убью. Решай!
Большой Скорпион отскочил в сторону, даже не попытавшись отнять у меня пистолет. Огнестрельное оружие в его лапах было бы не опаснее соломинки. Ему нужен был не мой пистолет, а я сам.
Наконец он предложил компромисс: каждое утро я должен съедать по одному дурманному листу.
– Один листочек, всего одну крохотную драгоценность, чтобы не отравиться воздухом!
Я убрал пистолет, и мы сели друг против друга. Он обещал давать мне еду, но считал, что с питьем будет трудно: придется носить воду кувшином с реки.
– Зачем каждый день так далеко бегать, да еще таскать кувшин? Это неумно. Не лучше ли без всяких забот есть дурманные листья? Что за чудак, не понимает своего счастья! – рассуждал Большой Скорпион, однако настаивать не посмел, а лишь заявил, что должен ходить вместе со мной. Конечно, он боялся, как бы я не убежал. Но ведь я могу убежать и при нем, если захочу. Услышав это, он закрыл рот на целых десять минут, так что я даже испугался, не помирает ли он от страха.
– Тебе незачем ходить со мной, клянусь, что я не убегу! – утешил я его.
Он тихо покачал головой:
– Клянутся только дети.
Рассерженный такой беспардонностью, я схватил Большого Скорпиона за волосы, в первый раз применив силу. Он никак не ожидал этого. Пожертвовав несколькими волосками, а может быть, и клочком шкуры, он отбежал на почтительное расстояние и объяснил мне, что прежде среди людей-кошек были распространены клятвы, однако за последние пятьсот лет их давали так часто, что теперь произносят только в шутку. Эта реформа является очевидным прогрессом. Доверие вещь неплохая, но с практической точки зрения не очень удобная. Дети любят давать клятвы именно потому, что их вовсе не обязательно соблюдать. Все это Большой Скорпион говорил печально, потирая общипанное место.
Устыдившись своей вспыльчивости, я позволил ему ходить со мной и получил в награду вкусный ужин. Люди-кошки готовят отлично, жаль только, что в их кушанья попадает слишком много мух. Я сплел из травы крышку и велел повару накрывать еду. Кошачий повар нашел это странным, даже смешным, но, получив приказ Большого Скорпиона, не посмел со мной спорить.
Нечистоплотность люди-кошки возвели в одну из самых славных своих традиций, поэтому повар все же продолжал хитрить со мной. Каждый раз, когда на еде не было крышки, мне приходилось жаловаться Большому Скорпиону. Но однажды мне вовсе не принесли еды, а на следующий день подали тарелку, покрытую вместо крышки толстым слоем мух. Оказывается, Большой Скорпион и его слуга стали презирать меня за слабость. Рукоприкладство считается привилегией высокопоставленных людей-кошек, и подчиненные принимают побои как должное. Что же делать? Пускать в ход руки мне не хотелось: я считал себя гуманным человеком и всегда гордился этим. Но, увы, я рисковал лишиться не только еды, но и безопасности. Ничего не поделаешь, пришлось и у повара выдрать клочок шкуры. С тех пор крышка уже не лежала без дела. Да, здесь трудно сохранить человеческое достоинство…
