Он понял, что это был город роботов. И планета роботов. Мир, который был закрыт для людей, место, не пригодное для их существования, но в то же время настолько богатое какими-то природными ископаемыми, что само напрашивалось на разработку. И проблема разработки была решена очень просто — ее поручили роботам.
Какая удача, сказал он себе. Ему повезло и в этом. Он попал туда, где в его жизнь не будут вмешиваться люди. Здесь, на этой планете, он будет предоставлен самому себе.
Но к этому ли он стремился? — спросил он себя, потому что раньше ему некогда было поразмыслить на эту тему. Он был слишком поглощен своим бегством с Земли, чтобы как следует вдуматься в это. Он отлично сознавал, от чего он бежит, но не отдавал себе отчета, к чему его бегство может привести.
Он прошел еще немного, и город кончился. Улица превратилась в тропинку, которая терялась в колыхавшемся под ветром тумане.
Он вернулся назад.
Он помнил, что на одном из бараков висела вывеска: «ДЛЯ ПРИЕЗЖИХ», и решил зайти туда.
Внутри барака за письменным столом сидел старинный робот. У него было старомодное и чем-то очень знакомое тело. И Ричард Дэниел понял, что знакомым оно казалось потому, что было таким же старым, облезлым и несовременным, как и его собственное.
Несколько опешив, он присмотрелся повнимательнее и увидел, что, несмотря на большое сходство, тело робота в мелочах отличалось от его тела. Видимо, более новая модель, выпущенная лет эдак на двадцать позже.
— Добрый вечер, незнакомец, — произнес древний робот. — Ты прибыл к нам на этом корабле?
Ричард Дэниел кивнул.
— Поживешь у нас до прилета следующего?
— Может быть, я поселюсь у вас, — ответил Ричард Дэниел. — Если я надумаю здесь остаться.
Древний робот снял с крючка ключ и положил его на стол.
— Ты чей-нибудь представитель?
— Нет, — ответил Ричард Дэниел.
— А я было подумал, что ты кого-нибудь представляешь. Люди не могут находиться здесь или же просто не хотят, поэтому они присылают вместо себя роботов.
— У вас здесь много приезжих?
— Хватает. Большей частью эти самые представители. Но есть и беглые, которые ищут у нас убежища. Могу поручиться, мистер, что ты из них.
Ричард Дэниел промолчал.
— Не беспокойся, для нас это не имеет значения, — заверил его древний робот, — Только веди себя прилично. Некоторые из наших наиболее уважаемых граждан прибыли сюда, спасаясь бегством.
— Очень мило, — сказал Ричард Дэниел. — А как насчет тебя? Должно быть, ты тоже из беглых?
— Ты судишь по моему телу? Ну, тут дело обстоит несколько иначе. Это наказание.
— Наказание?
— Видишь ли, я был старшим грузчиком при складе и порядком бездельничал. Поэтому они уволили меня, устроили суд и признали виновным. Потом они заткнули меня в это старое тело, и мне придется торчать в нем на этой вонючей работе, пока не найдется другой преступник, которого следует наказать. Они могут наказывать только по одному преступнику зараз, потому что у них есть только одно-единственное устаревшее тело. С этим телом получилась забавная история. Один из наших ребят по делам службы отправился в командировку на Землю, нашел там на свалке эту кучу металлолома и, возвращаясь домой, прихватил ее с собой — видно, для смеха. Знаешь, вроде того как иногда люди для смеха приобретают скелет.
Он пристально, с хитрецой посмотрел на Ричарда Дэниела.
— Сдается мне, незнакомец, что твое тело…
Но Ричард Дэниел не дал ему кончить.
— Судя по всему, — сказал он, — у вас не так-то много преступников.
— Что правда, то правда, — с грустью признал древний робот, — в основном коллектив у нас крепкий.
Ричард Дэниел потянулся за ключом, но древний робот прикрыл ключ рукой.
— Раз ты беглый, — заявил он, — придется тебе уплатить вперед.
— Я заплачу за неделю, — сказал Ричард Дэниел, давая ему деньги.
Робот отсчитал сдачу.
— Я забыл предупредить тебя. Тебе нужно будет пройти пластикацию.
— Пластикацию?
— Да. Тебя должны покрыть слоем пластика. Он защищает от воздействия атмосферы. Она черт-те что творит с металлом. Это тебе сделают в соседнем доме.
— Спасибо. Я немедленно этим займусь.
— Пластик быстро снашивается, — добавил древний робот, — Тебе придется обновлять его почти каждую неделю.
Ричард Дэниел взял ключ и, пройдя по коридору, нашел свой номер. Он отпер дверь и вошел. Комнатка оказалась маленькой, но опрятной. Вся ее обстановка состояла из письменного стола и стула.
Он бросил в угол свою сумку, сел на стул и попытался почувствовать себя дома. Но у него ничего не получилось, и это было очень странно — разве он только что не снял для себя дом?
Он сидел, погрузившись в воспоминания и пытаясь пробудить в себе чувство радости и торжества, — ведь ему так ловко удалось замести свои следы. Но тщетно.
Возможно, ему не подходит это место, подумал он, и он был бы более счастлив на какой-нибудь другой планете. Не вернуться ли на корабль и не посмотреть ли, что делается на следующей планете?
Он еще успеет, если поспешит. Нужно поторопиться, потому что корабль, покончив с выгрузкой товаров, предназначавшихся для этой планеты, и погрузив новые, тут же улетит.
Он поднялся со стула, не приняв еще окончательного решения.
И вдруг он вспомнил, как, стоя в водовороте тумана, он смотрел на корабль и тот предстал перед ним в виде схемы, и, когда он подумал об этом, в мозгу его что-то щелкнуло и он ринулся к двери.
Теперь ему стало ясно, какая ошибка была в схеме корабля: был неисправен клапан инжектора. Он должен успеть туда до того, как корабль поднимется.
Он выбежал из двери и пронесся по коридору. Вихрем промчался через вестибюль и выскочил на улицу, по дороге мельком взглянув на испуганное лицо древнего робота. Тяжело топая по направлению к космопорту, он пытался вспомнить схему, но не мог представить ее целиком — в памяти всплывали лишь отдельные фрагменты, восстановить ее полностью не удавалось.
И в тот момент, когда все его мысли были заняты восстановлением схемы, он услышал гром заработавших двигателей.
— Подождите! — закричал он, — Подождите меня! Вы не можете…
Яркая вспышка света в мгновение преобразила мир, ставший вдруг ослепительно белым, из ниоткуда со свистом налетела могучая невидимая волна, закружила и отшвырнула его назад с такой силой, что он упал. Он покатился по булыжной мостовой, и от ударов металла о камень во все стороны полетели искры. Белизна стала такой невыносимо яркой, что он чуть не ослеп, потом она быстро померкла и мир погрузился во тьму.
