Конечно, положение дел теперь сильно изменилось. Я не сомневался более в удивительных свойствах его вещества, но у меня начало закрадываться сомнение насчет пушечного станка и патентованных сапог.
Мы дружно принялись за восстановление его лаборатории, чтобы скорей было можно приступить к нашим опытам. Кавор теперь больше, чем прежде, стал применяться к уровню моих знаний, когда явился вопрос, как должно впредь изготовляться это вещество.
— Разумеется, мы должны опять изготовить его, — заявил он веселым тоном. — Мы, может быть, потерпели неудачу, но теоретическая сторона осталась теперь уже за нами. Если можно будет избегнуть крушения всей нашей маленькой планеты, так мы избегнем. Но тут должен быть риск. В экспериментальной работе всегда бывает риск. И в этом случае вы должны выступить на сцену, как практический человек. Что касается меня, то мне сдается, что вещество можно бы устроить в виде очень узкой полоски, с каймами по краям. Впрочем, я еще не знаю. У меня есть смутное представление о другом способе, которое я пока еще затрудняюсь объяснить. Но любопытно, что он пришел мне на ум, в тот самый момент, когда я катился по грязи, подталкиваемый ветром, как вещь, которую мне безусловно следовало бы сделать, когда бы я догадался пораньше.
Даже при моем содействии мы встретили кое-какие маленькие затруднения, продолжая тем временем работать над реставрацией лаборатории. Нужно было вдоволь потрудиться, пока настала наконец пора окончательно решить вопрос о точной форме и методе нашей второй попытки. Единственной задержкой теперь была стачка трех рабочих, которые протестовали против моей деятельности в качестве старшего над ними. Но дело это нам удалось уладить после двухдневного перерыва в работе.
Помню отчетливо тот случай, когда Кавор сообщил мне свою идею о шаре. Мысль эта мимолетно появлялась у него и ранее, но в это время она, казалось, вдруг осенила его в совершенно определенной форме. Мы возвращались в бенгало пить чай, и на пути он что-то бормотал про себя. Вдруг он воскликнул:
— Это так! Кончено дело!
— Что кончено? — спросил я.
— Пространство какое бы то ни было! Луна!
— Что вы хотите сказать?
— Что хочу сказать? Да то, что это должен быть шар! Вот что я хочу сказать!
Я увидел, что теперь от него не добиться толку, и дал ему волю болтать. Я не имел тогда ни малейшего представления о его плане. Но, напившись чаю, он начал объяснять мне, в чем дело.
— В прошлый раз, — сказал он, — я вылил это вещество, преграждающее притяжение, в плоский резервуар, с крышкой, которая придерживала его. Едва только оно охладилось и процесс выделки закончился, как произошел весь этот разгром; ничто над ним не имело весу: воздух устремился кверху, дом тоже взлетел, и если бы самое вещество не взлетело также, то Бог знает, что бы вышло! Но предположите, что вещество это ничем не прикреплено и может совершенно свободно подниматься.
— Оно тотчас летело бы.
— Верно. И это произвело бы не больше смятения, чем какой-нибудь выстрел из пушки.
— Но какая была бы от этого польза?
— И я бы полетел вместе с ним!
Я отодвинул стакан с чаем и с изумлением смотрел на моего собеседника.
— Вообразите шар, — пояснял он, — довольно большой, чтобы вместить двух пассажиров с их багажом. Он будет сделан из стали и выложен толстым стеклом; в нем будут содержаться достаточные запасы твердого воздуха, концентрированной пищи, воды, опреснительный аппарат и т. д., а на наружной стальной оболочке он будет покрыт глазурью из…
— Каворита?
— Да.
— Но как же вы войдете внутрь этого шара?
— Это очень легко. Герметически закрывающаяся горловина, как у парового котла — вот и все, что нужно. Тут это будет, конечно, несколько сложнее; придется устроить клапан, для того чтоб можно было, в случае надобности, выбрасывать вещи без лишней потери воздуха.
— Подобно тому, как это описано у Жюля Верна в его «Путешествии на луну»?
Но Кавор не читал произведений, основанных на фантазии.
— Начинаю понимать, — сказал я. — И вы могли бы влезть туда и подвинтиться, пока еще каворит горячий; когда же он остынет, он сделается непроницаем для притяжения, и вы полетели бы.
— По касательной.
— Вы полетели бы по прямой линии… — Я вдруг остановился. — Однако, что же помешало бы этому полету по прямой линии в пространстве продолжаться вечно? — спросил я. — Вы не можете быть уверены, что попадете куда-нибудь, а если и попадете, то как вы вернетесь обратно?
— Я только что думал об этом, — сказал Кавор, — Это-то я и подразумевал, когда воскликнул, что кончено дело. Внутреннюю стеклянную оболочку шара можно устроить непроницаемою для воздуха и, за исключением горловины, сплошною, стальную же оболочку составною, сложенную из отдельных кусочков или секций, причем каждая секция может передвигаться. Ими не трудно будет распоряжаться при помощи пружин и закреплять их или ослаблять посредством электричества, проводимого платиновыми проволоками, пронизывающими стекло. Все это вопрос деталей. Вы видите, что внешняя каворитная оболочка шара будет состоять из окон или заслонов, — называйте их, как хотите. Вот когда все эти окна будут закрыты, то никакой свет, никакая теплота, никакое притяжение или лучистая энергия не в состоянии будут проникать внутрь шара, и он полетит чрез пространство по прямой линии, как вы говорите. Но откройте окошко, вообразите, что одно из окошек открыто! Тогда всякое тяжелое тело, которое случайно встретится на нашем пути, притянет нас.
Я сидел, стараясь вникнуть в смысл его речи.
— Вы понимаете? — спросил он.
— О, да, понимаю.
— Так что мы можем лавировать в пространстве по желанию, поддаваясь притяжению то одного, то другого тела.
— О, да. Это довольно ясно. Только…
— Что?
— Только я не совсем понимаю, зачем мы будем делать это? Ведь это будет только прыганье с земли и обратно на землю.
— Не совсем. Можно, например, слетать на луну.
— Но если мы и попадем туда, что мы там найдем?
— Тогда увидим!.. Примите в соображение новейшие исследования.
— Есть ли еще там воздух?
— Может быть, и есть.
— Это великолепная идея, — сказал я, — но меня все-таки поражает грандиозность замысла. Луна! Я предпочел бы не шагать сразу так далеко.
— Об этом не может быть и речи, тут воздух был бы помехой.
— Почему бы не применить эту мысль о пружинных заслонах — каворитных заслонах в крепких стальных ящиках к подниманию тяжестей?
