— Теперь, по крайней мере, будет что соседям сказать. Не надо выдумывать причину, почему я без работы.
Марша с убитым видом кивнула.
— Я и забыла…
— Подыщу себе работу без военных секретов. Никаких больше дел с оборонкой. — Он мрачно пошутил: — Сейчас я как Эйнштейн в пятьдесят четвертом. Помнишь его слова? «Может, стану водопроводчиком или буду телевизоры чинить. Мне это больше по душе».
— А помнишь, чем ты всегда хотел заняться? — Сидя на краю кровати, Марша нервно теребила свои неровно подстриженные волосы. — Ты хотел конструировать новые системы звукозаписи!.. И новые принципы — как это? — частотной модуляции УКВ. Ты мечтал быть звездой в мире аудиотехники.
— Да, да! — кивнул Джек, стараясь выглядеть полным воодушевления и решительности. — Тринауральная система Гамильтона… Помнишь, как мы ночью сочиняли название? Три звуковых дорожки, три звукоснимателя, столько же усилителей и динамиков. Все разнесено по трем помещениям. В каждом сидит звукорежиссер. И каждый слушает отдельную композицию…
От собственных слов Джек на самом деле завелся. Марша несколько наигранно поддержала его:
— Один контур играет двойной концерт Брамса. Да, конечно, я помню!
— Еще один — «Свадьбу» Стравинского. А третий — пьесу Доуленда для лютни. У звукооператоров снимаются все три энцефалограммы и пропускаются одновременно через сердце три — науральной системы — ортополифон Гамильтона. Мозговые импульсы трех слушателей смещены друг относительно друга строго математически. Формула базируется на постоянной Планка…
Джек явно разошелся: в руке под гипсом запульсировала жгучая боль. Охрипшим голосом он торопливо закончил:
— Полученная комбинация записывается. Затем воспроизводится с измененной скоростью…
Марша наклонилась и порывисто обняла его.
— Милый, когда я пришла в себя, то испугалась: вдруг ты погиб? Поправляйся скорее, дорогой! Ты выглядел совсем… неживым: ни кровинки, ни движения. Я думала, сердце мое разорвется.
— Я застрахован, — нелепо брякнул Джек. — Ты бы стала богатой.
— Не хочу быть богатой! — Все еще обнимая мужа и покачиваясь взад — вперед, Марша прошептала: — Подумать только, что я натворила! Из — за того, что совала от скуки нос во всякую гадость и водилась с шарлатанами — политиканами, ты потерял работу. Я сейчас бы задала себе хорошенькую трепку. Надо было сообразить, что нельзя подписывать эту Стокгольмскую бумагу, раз уж ты делаешь ракеты. Но, понимаешь, стоит кому — нибудь подсунуть мне петицию — и я уже увлекаюсь чужой идеей… Бедные, бедные они все! Обманутые люди!
— Не бери в голову, — вздохнул он. — Если б сейчас была война, ты считалась бы вполне нормальной, а Макфифа, наоборот, выгнали бы с работы как опасного фашиста.
— Он и есть фашист! — горячо воскликнула Марша. — Он действительно опасный фашист!
Гамильтон отстранил глупышку — жену и посмотрел на нее в упор:
— Макфиф просто бешеный патриот и реакционер. Но от этого он нисколько не фашист. Или ты считаешь всякого…
— Ладно, не будем об этом! — прервала его Марша. — Тебе вредно волноваться.
Снова прильнув к нему, она пылко поцеловала Джека в губы:
— Подожди, вот будем дома!..
Она хотела встать, но он не пустил, сдавив ей плечо:
— Постой!.. Что же все — таки произошло, а?
Марша замерла на мгновение, потом покачала головой:
— Сама не пойму. Никак не разобраться!.. С той минуты, как я пришла в себя, оно как будто у меня за спиной. Странное чувство… Обернись я чуть быстрее обычного — и успею это увидеть. Хоть и не знаю что именно. Оно прячется. И наверняка — страшное!
Ее охватил озноб.
— Мне тоже страшновато.
— Может, все уладится, прояснится!.. — Она улыбнулась жалкой улыбкой. — Может, ничего и нет вовсе… просто был шок, была инъекция.
Но Джек не верил доктору. И Марша не верила тоже.
Домой их вызвался отвезти один из врачей. С четой Гамиль — тонов отправилась еще одна из пострадавших — молодая женщина делового вида. На ней тоже болтался больничный халат. Втроем они тихо уселись на заднее сиденье «паккарда», покатившего вдоль темных улиц Белмонта.
— Они говорят, что у меня сломано несколько ребер, — бесстрастно заявила женщина. Помолчав, она добавила: — Меня зовут Джоан Рейсе. Я вас обоих видела раньше, вы у меня бывали в магазине.
Джек назвал себя и свою жену.
— О каком магазине вы говорите?
— Салон искусств на Эль — Камино. В августе вы купили альбом репродукций Шагала.
— Верно! — подтвердила Марша. — Это был день рождения Джека… Мы повесили репродукции внизу, в музыкальной комнате.
— Это полуподвал, — пояснил Гамильтон.
— Ах да!.. — вдруг спохватилась Марша, отыскивая сумочку. — Ты обратил внимание на доктора?
— На доктора?.. — Гамильтон удивленно поднял брови. — Нет, не особо.
— Вот именно! Он же был как… мыльный пузырь! Вылитый доктор из комиксов.
Джоан Рейсе встрепенулась:
— О чем это вы?
— Ни о чем, — коротко бросил Гамильтон. — Это личное.
— И медсестра. Заметил? Такая же! Типичная… Собирательный образ медсестры.
Джек нахмурился и уставился в темноту за окном.
— Вот вам результат массового оболванивания. Люди моделируют себя в соответствии с рекламными картинками. Не так ли, мисс Рейсе?
— Я собиралась кое о чем вас спросить, — запинаясь, проговорила мисс Рейсе. — Меня удивила одна вещь.
— И что же это? — подозрительно прищурился Гамильтон; мисс Рейсе уж никак не могла догадаться, о чем они говорили с Маршей.
— Тот полицейский на платформе… перед аварией. Почему он там был? Зачем?
— Он пришел с нами. — В голосе Гамильтона прозвучала досада.
Мисс Рейсе пытливо посмотрела на него.
— В самом деле? А я было подумала… Мне показалось, что он хотел уйти еще до того, как все случилось.
— Так оно и было, — кивнул Гамильтон. — Он почувствовал, что платформа вот — вот рухнет. Я почувствовал то же самое, но бросился в другую сторону.
— То есть вы сознательно вернулись? Имея шанс спастись?!
— А моя жена?! — раздраженно напомнил Джек. Мисс Рейсе удовлетворенно кивнула:
— Да, да, понимаю!.. Простите. Но как это ужасно! Все эти мучения… Нам еще повезло. О других этого не скажешь. Не странно ли: некоторые совсем не пострадали, а бедняга военный, мистер Сильвестр, лежит с переломом спины. Удивительно!
— Должен вам сказать, — вдруг подал голос врач, сидящий за рулем, — что у Артура Сильвестра только смещение позвонка плюс разрыв селезенки.
