Кроме того, есть общественные движения, недовольные расцветом гипнобизнеса – оно тоже неплохо, «Бюро ДСП» несколько раз перехватывало заказы на организацию пикетов. Можно считать, Ола заработала денег на оплату гипнокурса, простояв энное количество времени с плакатом «Гипнообучение пожирает мозги».
Их соучастница выросла в глуши и с детства шпарила на деревенском диалекте, пока не попала в город и не начала зубрить литературный язык, который для нее все равно что иностранный. То, что с IQ у нее никаких проблем, понятно без всяких тестов, и точно так же понятно – по множеству мелких черточек – что она дикарка самая натуральная, «леди-ковбой», как обозвал ее Марат.
Видно, что словарный запас у девочки богатый, но фразы она не всегда лепит правильно и вместо ходовых словечек нередко использует материал из учебника – это выдает ее с головой. Если Эва совершила какое-то преступление и находится в розыске, об этом наверняка сказано в разосланной ориентировке.
Впрочем, особых примет у нее и без того хватает. Недаром она прячет лицо, даже ест отдельно от остальной компании, укрывшись за вездеходом.
Минувшей ночью, благополучно удрав с острова Магеллани, они часа три-четыре странствовали в потемках. Все дальше и дальше на юг. Броня и триплекс защищали их от того, что творилось снаружи, а там много чего творилось: ночная жизнь Леса, насыщенная малопонятными для людей событиями.
За буреломом, который пришлось объезжать, кто-то низко и протяжно выл – то ли на белую луну, притаившуюся в кронах вымахавших до поднебесья лесных великанов, то ли просто так. В темноте мерцали огоньки – золотистые, голубые, изумрудные, сиреневые – словно там были развешаны разноцветные фонарики. Совсем близко проплыло искривленное замшелое дерево, его ствол и ветви густо облепили грибы с мерцающими шляпками. Вот что это за иллюминация...
Красиво, с тихим восторгом отметила Ола.
Не вслух, разумеется. Не дура. В присутствии Марата и Эрики что-нибудь такое только ляпни!
Она отвернулась к окошку, чтобы Эрика не увидела, как восхищенно блестят у нее глаза. Может, на самом-то деле они ничуть не блестели, но лучше подстраховаться. Репутация – это серьезно.
Хлопанье множества крыльев, похожее на оглушительно громкий шепот – даже гул мотора не смог его перекрыть. Должно быть, вездеход потревожил задремавшую стаю птиц. Их самих Ола так и не увидела, только черные ветки в темноте раскачивались, словно вековые деревья, всполошившись, размахивали сразу всеми своими руками.
Миновали поляну, где лежал полускрытый травой труп какого-то животного, и рядом шла драка: в один бешеный клубок сцепились медузники с глянцевыми шляпками, щетинистые гусеницы-переростки, верткие зверьки, напоминающие земных хорьков, довольно крупные членистоногие создания и по меньшей мере одна саблезубая собака с обломанным клыком. Вся эта куча-мала остервенело выясняла отношения, не обращая внимания ни на выползшего из-под сени деревьев механического монстра, ни на то, что в это самое время до падали добрался выводок шмыргалей, похожих на мохнатые черные клубки.
Сверху плавно спикировал медузник, которого не успевшая свернуться дармовая кровь заинтересовала больше, чем возможность поучаствовать в тотальной разборке. Однако едва он пристроился, оплетя щупальцами шею погибшего животного, как один из «хорьков» с негодующим верещанием выскочил из общей свалки, вцепился зубами в край шляпки и потянул наглеца прочь от еды.
– Это конкуренция, – прозвенел серебристый голосок местной девушки. – Животные совсем как люди.
Марат что-то негромко сказал в ответ. Ола, успевшая более или менее его изучить, подумала, что теперь он будет флиртовать не с ней, а с новой знакомой. Ну и на здоровье. Лишь бы домой вернуться.
Поляна с разыгравшейся на ней драмой осталась позади. Морщинистые стволы в три обхвата. Осколки лунного света на переливчато-черных прогалинах. Стук по крыше вездехода – то ли падают перезревшие плоды, то ли кто-то прыгает.
Чащу сменило редколесье. С правой стороны маячил за деревьями длинный темный забор.
– Там кто-то живет? – спросил Марат.
– Нет, он больше не живет. Ушел в иной мир. Это мертвый поезд.
– Тогда поехали отсюда. Запашок от него, наверное...
– Мы едем. Завтра днем будет погоня, но они нас не найдут.
– Как тебя зовут, ниндзя? – осведомился Марат, выдержав паузу.
– Эвой меня называйте. Я тоже хочу знать, как называют по именам вас.
Они представились, про себя посмеиваясь над ее манерой выражаться.
Остановились после восхода солнца. Несколько часов сна. Когда проснулись, Эвы в машине не было. Все трое ринулись наружу: физиологические потребности требовали удовлетворения, а кабинки с биотуалетом в этом допотопном транспорте не оказалось. Долгая Земля – отсталый мир, и удобства здесь не те, что на родной Земле. Еще одна причина, чтобы не хотеть остаться здесь насовсем.
Еды у них было негусто: две с половиной пачки печенья, четыре плитки шоколада, один апельсин. Зато в ящике под задним сиденьем обнаружили стратегический запас сухарей, копченой колбасы, опять же шоколада с гордым названием «Гвардейский» и несколько банок сгущенки. Раз уж они угнали вездеход – все, что внутри, теперь тоже принадлежит им, это вроде как в компьютерной игре. До Равды продовольствия хватит.
Эва, когда вернулась, предъявила права на свою долю сгущенки и шоколада, остальная провизия ее не заинтересовала. О колбасе она высказалась неодобрительно:
– Копченое мясо – это испорченное мясо, неполезно и невкусно.
– Упертая вегетарианка, – толкнув локтем Олу, шепнула Эрика. – Или из какого-нибудь движения за здоровое питание... От таких жирные заказики иногда перепадают!
Все это тихо, чтобы Эва не услышала.
Как она выглядела – было из разряда загадок. Просторная серо-зеленая куртка наглухо застегнута. Видавшие виды камуфляжные солдатские штаны, высокие шнурованные ботинки. Перчатки, темный платок, вуаль из блестящей черной сетки, настолько мелкой, что под ней ничего не разглядишь. Высокая, длинноногая, стройная – вот и все, что можно сказать об Эве наверняка.
– Почему ты носишь эту паранджу? – не удержалась Ола.
– Что такое паранджа?
– Твоя сетка. Почему ты прячешь лицо? Это, что ли, какой-то обычай?
– Потому что больная кожа.
– Оно не заразное? – насторожилась Эрика.
– Нет, не микроорганизмы, не зараза. Нехорошо смотреть. Из-за этой некрасивой проблемы на лице я имею комплекс неполноценности. Я застенчивая.
– У тебя зато голос красивый, – поддавшись неожиданному порыву, попыталась подбодрить ее Ола. – Такой нежный, мелодичный... Если бы у вас на Долгой было радио, тебя бы туда обязательно взяли.
