– Вот как? Конечно, вы шутите. Кем же написан портрет?
– Догадайтесь.
– У меня есть рисунок в профиль. Но это набросок, никак не портрет. Я никому не позировала, уверяю вас.
– Но можно писать по памяти.
– Это, наверное, трудно. А кроме того, чтобы писать человека по памяти, нужно, по-моему… ну в первую очередь, чтобы появилось такое желание. Это влюбленные пишут, а нынче любовь не в моде.
– И тем не менее такой человек нашелся.
– Так кто же он и где посмотреть портрет?
– Я вам могу показать репродукцию.
– Репродукцию? – Удивление на ее лице.
– Портрет напечатан в журнале.
– В каком?
– К сожалению, этот номер изъят из продажи, вы не могли увидеть его. Но я успел вырезать репродукцию.
– И где же она? – В голосе недоверие и волнение одновременно.
– Смотрите. – Я положил перед ней портрет.
Она рассматривала его долго. Мне показалось даже, что лицо ее побледнело.
– Но что же это… – пробормотала она. – Не понимаю. Ведь я никогда…
– Она метнула на меня быстрый взгляд.
Молчание. Дыхание ее участилось.
– Это вы? – спросила она.
– Что? – сказал я.
– Я знала, конечно, что вы рисуете к своим произведениям, даже в журналах видела… но… как же это?
Снова молчание.
– Вы никогда не бывали в моей комнате. А тут комната, и кресло мое… Не мое, вернее…
– В том-то и дело, что не ваше. Вы снимаете комнату.
– И что же?
– А до вас снимали другие.
– Уж не хотите ли вы сказать… господи… Вы знаете, мне всегда казалось… казалось… – Она запиналась от волнения. – С той минуты, когда увидела вас впервые, я подумала, это неспроста… и потом… Нет, правда, что-то такое меж нами… И даже встреча здесь, в Риге. Я совершенно не удивилась, только сердце чуть из груди не выпрыгнуло. Как в окно увидала…
Я обнял ее за плечи.
– Не волнуйтесь. Не нужно вам волноваться.
– Я… я просто так… Последнее время думала о вас каждый день. Разве могла я надеяться? Ведь мы даже не были знакомы. Случайные встречи, случайные взоры. Ваши рассказы, все до единой строчки, собраны у меня. Я как девчонка. И вдруг такое… Неужто вы написали мой портрет?
От ее волос исходил сухой горьковатый запах. Это был запах осенних трав, а сейчас ведь и вправду была осень. Странная, непонятная осень, выпавшая из череды годов, преподнесшая мимолетный дар, навсегда смутившая мое сердце.
– Знаете, что мне кажется? – зашептала она. – Сейчас происходит что-то необычайное. Я не хочу возвращаться в Москву, я знаю, что это не повторится. Давайте убежим куда-нибудь вместе. Я чепуху говорю, не обращайте внимания. Но я так счастлива. У вас теплые руки. Почему вы странно одеты? Знаете, сколько я думала о вас? Я даже молилась. Я ставила свечку для нас с вами.
– Когда? – прошептал я.
– На рождество. Я ни о чем не просила, я только поставила свечку.
– Вы ходите в церковь?
– Нет, не хожу. Но тогда захотелось. Если бы друзья узнали, они бы меня засмеяли. Никто с наших курсов не ходит в церковь.
Немного погодя.
– Неужто вы правда до меня снимали эту комнату?.. Нет, не отвечайте. Пусть это будет сон… Мне кажется, все это сон. Завтра проснусь и никогда больше вас не увижу. Или увижу такого, как раньше, проходящего мимо с вежливым вниманием во взоре. Нет, правда, я ничем не хочу вас связывать. Когда вернемся в Москву, вы можете вести себя как прежде. Не подходить ко мне и не здороваться даже. Все равно мы останемся вместе. Все равно наша связь нерасторжима, ведь правда? Как я хочу посмотреть свой портрет! Он очень хорош, даже на репродукции. Это такой подарок. Вам надо писать! У вас талант художника.
Мучительно болела голова. Я потер пальцами виски.
– Знаете, – сказала она, – у меня сумасшедшая мысль. Давайте поедем куда-нибудь вместе. У меня есть немного денег и еще несколько дней в запасе. Я предупредила на курсах.
– Куда же нам ехать? – спросил я.
– Да хоть бы недалеко. К морю. Впрочем, что я болтаю. У вас своя жизнь. Простите меня.
– Вы не представляете, с каким удовольствием уехал бы я сейчас с вами за тридевять земель. Да боюсь, не получится.
– Не получится, – согласилась она печально.
– И не от нас с вами это зависит.
– Да, да, конечно…
– Скажите, какое сегодня число?
Она сказала.
– А год?
Глянула с удивлением, но назвала и год. Я был готов ко всему, но по моей спине пробежал озноб. А не разыгрывают ли все же меня, мелькнула сумасшедшая мысль.
– Как вы очутились в этом доме? – спросил я.
– Очень просто. На вокзале спросила, где можно остановиться и чтоб недорого стоило. Мне указали на этот дом. Его держит какой-то Грот.
– Раймонд Грот?
– Да, Раймонд Грот, антиквар. Действительно, он сдает приезжим недорого.
– Вы видели этого Грота?
– Конечно. Он дал мне ключи, а сам бывает здесь редко.
– Как он выглядит?
– Обыкновенно. В пенсне, с золотыми зубами.
– Молодой человек?
– Что вы! Лысый, с брюшком.
– А не переехать ли вам в другой дом? – неожиданно предложил я. – Там, где я остановился, достаточно места. Я предоставлю вам комнату. Не нравится мне дом этого Грота.
– Мне тоже. Тоскливо и пусто. Не понимаю, почему он называет себя антикваром. Здесь нет ни одной антикварной вещи.
– Итак, решено. Долго ли вам собираться?
– Совсем недолго.
– Я выйду за дверь и подожду, пока вы оденетесь.
– Хорошо.
Я постоял в полутемной прихожей, а потом услышал слабый голос:
– Можно. Входите.
Я открыл дверь и застыл на пороге. В комнате никого не было. Она совершенно пуста, в ней негде прятаться, и все же я подошел к кровати, заглянул под нее.
– Где вы? – спросил я в недоумении.
«Внимание! – раздался металлический леденящий душу голос, он шел откуда-то с потолка. – Зона соединения времен ограничена стенами комнаты. Если бы вы вышли с партнершей на улицу, разные тайм-потенциалы уничтожили бы вас обоих. Поэтому объект общения удален из зоны вашего внимания. Говорил автомат контроля 13-16. Всего доброго».
Я вышел на улицу. В голове стоял туман, телом владела слабость. У костела Екаба меня поджидал Раймонд Грот.
– Послушайте, что за глупость, – сказал он. – Я недоволен. Куда вы потащили девушку? Хотите, чтоб у нее свихнулись мозги? Между прочим, за включение автомата контроля с меня снимут очки. Подводите, старина. Я думал, вы человек разумный.
– Вот что, экспериментатор, – сказал я, – прежде чем я поверю, что все это правда, представьте доказательства.
– Какие вам еще доказательства! – воскликнул он. – Я перед вами, и все тут.
– В таком случае сделайте мне одолжение.
– Слушаю, старина.
