Слушая академика, Александров окидывал взглядом открывавшуюся перед ним картину.
На дне довольно глубокой ложбины уже была разостлана желтая оболочка высотного аэростата. Она походила на гигантскую камбалу. По бокам ее, в нескольких местах прикрепленные с помощью так называемых "гусиных лап" - радиально расходящихся широких полос из той же материи, что и оболочка, - выходили канаты - стропы такелажа. Они протянулись во все стороны по склонам балки, и казалось, что "камбала" находится в центре как бы гигантской паутины.
На спине "камбалы" чернели три поперечные темные полосы усиливающих поясов и, похожая на рубец раны, заклеенная щель газовыпускного приспособления. А над ними возвышался легкий дюралюминиевый вертикальный стабилизатор. Он походил на спинной плавник рыбы. За ним - в хвостовой части "камбалы" лежали два горизонтальных стабилизатора.
В стороне от оболочки, у плотины бывшего пруда, на выровненной площадке стояла выкрашенная в белый цвет гондола, напоминавшая обтекаемой каплевидной формой аэросани. Она опиралась на изогнутые дугой лыжи-амортизаторы. По бокам гондола имела овальные окна без стекол. В задней части ее выдавался острый конус, прикрывающий втулки двух огромных двухлопастных винтов метров пятнадцати в диаметре. Это было ветроколесо генератора.
От гондолы к плотине тянулся тонкий серебристый трос. Он змейкой вползал в небольшую бетонную будку.
"Очевидно, там лебедка для сматывания и наматывания троса, - подумал Александров. - А что это?"
Неподалеку от будки лежали в штабеле удлиненные серые пакеты, а рядом с ними - точно огромная катушка белых ниток. Около нее копошились двое юнцов - Николай Дубников и кто-то еще, видимо, из молодых колхозников.
Пока Александров осматривал стартовую площадку и находящиеся на ней части необычного воздухоплавательного аппарата, академик Никольский искоса наблюдал за ним, раскуривая трубку.
- Мы сначала проектировали поднять систему без человека, с приборами и автоматическим управлением генератора, - сказал он наконец. - Но потом пришли к заключению, что на опытной модели должен быть пилот. Ведь привязные аэростаты никогда еще не поднимались в стратосферу, и очень важно проследить за тем, как будет вести себя система на большой высоте.
- Я думаю, что это правильное решение,-ответил Александров. - Приборы - приборами, а глаза, руки и мозг человека ими не заменишь.
Сказав это, он немного смутился, потому что в его ответе невольно прозвучала мысль, что в предстоящем опыте большая роль отведена воздухоплавателям и, следовательно, ему самому.
- Вот-вот, именно! - подхватил академик. - Эх, жаль, что Кругловский заболел! Одному Панюшкину придется трудновато.
- Одному? - удивился Александров.
В это время кустарник за их спиной зашевелился, и на берегу бывшего пруда появились Терехов и Трубокуров.
- Точно на ваш голос вышли, - сказал Терехов, обращаясь к Никольскому. - Итак, приступим к знакомству с СЭС в натуре. Разрешите показать систему товарищу Александрову и профессору Трубокурову?
- Пожалуйста. Я именно и хотел попросить вас сделать это, Михаил Иванович. А я пойду сразу к гондоле. Сейчас, очевидно, подъедет машина с приборами - посмотрю за их монтажем.
Терехов потянул Александрова за рукав:
- Начнем с оболочки. Идемте.
Осмотр СЭС занял более часа, и когда был закончен, уже совсем свечерело. Ветер стих, и воздух наполнился запахом степных трав, смоченных первой росой. Где-то далеко-далеко пели девушки, шумел трактор. Темной стеной с ярко вычерченными контурами на фоне неба стояли вокруг стартовой площадки ветлы.
- Благодать! - сказал тихо и немного хрипловато Терехов. - Погода пока хороша. Прогноз оправдывается. А назавтра, знаете, уже ожидается начало суховейного периода, чорт бы его побрал!
- Важно отстартовать, а затем пусть дует! - усмехнулся Александров и, помолчав немного, спросил, почему академик Никольский сказал ему, что Панюшкину одному придется трудновато при испытании СЭС?
- Но ведь Кругловский лежит в больнице, ему сегодня сделали операцию! - воскликнул Терехов.
- А... как же я? - растерялся Александров. И вдруг вспомнил, что директор не сказал ему прямо, что придется совершить именно полет или подъем. Ведь директор считал нетактичным навязывать своего пилота другому институту и предоставил право самому Александрову решить, как поступить на месте.
Слова Терехова подтвердили эту догадку.
- Директор ЦЭИ сообщил академику Никольскому, что институт метеорологии посылает вас к нам в качестве консультанта, - сказал он. - И мы очень признательны вам уже за те советы по организации старта, которые вы сейчас дали. Что касается вашего вопроса об участии в испытаниях в качестве члена экипажа СЭС, то... - Терехов замялся, взмахнул руками, - то... решить этот вопрос предоставляется вам самому.
Александров облегченно вздохнул.
- Но ведь я очень хочу подняться!
- Чудесно, чудеснейше! - воскликнул Терехов. - Откровенно говоря, мы просто не решались просить вас об этом... Вашу руку, товарищ Александров! А теперь идемте, идемте! Ведь вам обязательно надо отдохнуть, поспать хотя бы немного.
Когда Терехов и Александров выбрались на луг (Трубокуров отстал), они увидели процессию, хорошо знакомую и милую сердцу каждого воздухоплавателя. Плавно покачиваясь, бесшумно плыли над лугом один за другим серебристо-розовые в отсветах зари огромные - с железнодорожную цистерну - баллоны-газгольдеры. Каждый из них вели, поддерживая за короткие стропы, шестьвосемь человек. Впереди этой процессии размашистым шагом, немного раскачиваясь, шел высокий, широкоплечий старик. Издалека Александров принял его за академика Никольского.
- А вот и дед Дубников! - воскликнул Терехов. - Чудеснейший дед! Он у нас будет руководить наполнением оболочек. И, подбежав к старику, обнял его.
- Здорово, здорово, Михаиле! Рады тебе, дорогой! - разнесся по лугу бас. - Приходи ужо, как управишься. Дело рыбацкое есть... А с тобой кто?
- Знакомьтесь, - сказал Терехов: - пилот-воздухоплаватель Александров - Иван Михайлович Дубников!
Дед вытянулся, стукнул каблуками и прогремел:
- Старшина в отставке Дубников! Направляется с командой на старт с баллонами, заряженными гелием!
- Вольно! - машинально произнес Александров. - Здравствуйте, Иван Михайлович!
- Здравия желаю, товарищ Александров! - ответил старик и, схватив протянутую Александровым руку, сжал ее до хруста. Благодарствуем за то, что нашим делом приехали заняться... Как только внук доложил о вашем прибытии, сразу легче стало. Поучите нас!
- Ну, зачем же учить! - ответил Александров, любуясь могучим стариком. - Вы, очевидно, служили в воздухоплавательных частях?
