- Быстрее, я уже не могу их остановить. Пойдем со мной, а то и тебя прибьют заодно.
Чужак кивнул с таким безразличием, словно очутился на сцене во время представления, в котором у него нет роли.
- Корбилиан, - повторил он снова, - он здесь?
Йанначук отрицательно покачал головой, не сводя глаз со своих людей, которые как раз заканчивали кровавую забаву. Он боялся Райнворда и его угрюмых прислужников и теперь радовался, что все так обернулось. Прежде никто и представить себе не мог, что подобное возможно. Когда он тащил чужеземца за собой, крепко держа его за локоть, чья-то рука вцепилась ему в лодыжку. Это был один из Избавителей, живой, хотя и явно страдавший от сильнейшей боли.
- Пощади меня, - прошептал он едва слышно. - Пощади, и я скажу тебе, где искать Корбилиана.
Йанначук украдкой бросил взгляд на металлический прут, висевший у незнакомца на поясе. Его обладателя лучше было не сердить. Он сделал охотникам знак отвести Избавителя в свою хижину. Те подняли его на ноги и поволокли. Деревенские заворчали, словно голодные псы, у которых отняли кость. Ингук взмахнул подобранным где-то копьем. Но Йанначук повернулся к ним и выкрикнул что-то резкое, после чего толпа нехотя расступилась и дала им пройти. Однако уже через минуту все было забыто, и охотники принялись радостно откупоривать бочонки с элем, готовясь чествовать новых героев, Ингука и Гуамока.
Глава 2
ЭВКОР ЭПТА
Из окна, расположенного намного выше уровня любой из неброских построек Башенного острова, открывался изумительный вид на Золотой Город, столицу Золотой Цепи. У окна, как обычно по вечерам, стоял Эвкор Эпта, Олигарх-Администратор Империи, и любовался чудной картиной. Лучи заходящего солнца окрашивали воды лагуны, заполнявшей внутреннее пространство главного острова Цепи, известного под названием Медальон, в золото и пурпур, подчеркивали изысканную стройность величавых городских башен, которые были хорошо видны с острова Эпты, несмотря на то что между ними раскинулась обширная бухта. Над городом нависал угрюмый горный массив, который охранял подступы к столице Империи ревниво, словно какой-нибудь бог, оберегающий любимую игрушку от посягательств смертных. В Золотой Город нельзя было войти по суше; морской путь к нему лежал через узкий пролив в северной оконечности острова, который именовался Застежкой. Это было единственное место на всем острове, где береговая линия прерывалась, открывая доступ к внутренним водам. Только корабли Империи беспрепятственно бороздили воды лагуны, где были разбросаны десятки мелких островков, составлявших часть сложной структуры Города. На самом большом из них, в двух милях к западу от центра столицы, и построил свою резиденцию Эвкор Эпта.
Как всегда по вечерам, великий Администратор предавался размышлениям о силе и слабости Империи. Надежно защищенная от любых посягательств извне, она переживала пору серьезных внутренних разногласий, которые грозили перерасти в самом ближайшем будущем в вооруженный конфликт. Близилось время жестоких перемен, когда уцелеют лишь сильнейшие. Снизу до Эпты доносился крепкий соленый запах моря, но, уже отворачиваясь от окна, он различил примешавшуюся к нему долю зловония. Город был не тот, что прежде. Во многих кварталах давно не производился ремонт, и дома тут и там грозили обрушиться на головы прохожих. Император Кванар Римун был при смерти. Презрительная гримаса исказила лицо Эвкора Эпты при мысли об этом безумце, который сделал все возможное, чтобы привести в упадок гордую столицу Империи. Но ему оставалось уже недолго. Со дня на день могущественный чиновник ожидал известия о кончине монарха.
В дверь постучали. В личных покоях Олигарха-Администратора не было никаких слуг - только стража внизу, у входа в башню. Охранники пропускали внутрь лишь тех, о чьем приходе их заранее предупреждал сам хозяин острова.
- Войдите.
В комнату вошел юноша. Осторожно прикрыв за собой дверь, он сделал несколько шагов по покрытому ковром полу. В центре стоял небольшой стол, на котором ярко горели две толстые восковые свечи. Хозяин нарочно встал перед ними так, что вошедший с трудом различал его черты. Не поднимая глаз, гость поклонился. Администратор ни словом, ни жестом не показал, что заметил его присутствие, и продолжал стоять, невозмутимый, как статуя. Лицо его не выражало абсолютно ничего: могущественный Олигарх ни с кем не делился ни планами, ни мыслями, ни эмоциями. Большинство подданных Империи вообще никогда его не видели: для них он был лишь тенью, именем, почти легендой. Когда он, прямой, как палка, и неподвижный, как каменное изваяние, стоял посреди комнаты, посетителю казалось, что страх гнездится в каждой складке его одежды, а вся его фигура источает угрозу.
Юноша, которого звали Муриддис, вспомнил, как ему впервые было позволено предстать перед великим Олигархом. Его привел сюда отец. Это случилось сразу после того, как мальчик перешагнул порог своего двенадцатилетия. Взрослые обменялись парой слов, после чего отец ушел, оставив Муриддиса дрожать перед прославленным Администратором, точно молоденького кролика перед удавом. Слова, сказанные Эвкором Эптой в тот день, все еще были свежи в его памяти.
- Расскажи мне о Золотом Городе, - приказал он вдруг.
Муриддис принялся покорно излагать все то, чему его учили в школе на уроках истории и географии, как вдруг Администратор прервал его резким хлопком в ладоши.
- Хватит пустословия, мальчик. Ты знаешь, о чем я говорю. Расскажи мне то, чему тебя учил отец.
Муриддис начал снова. Теперь он говорил о времени до Потопа, до того, как опустилась земля, и воды хлынули на сушу, и затопили сердцевину нынешнего Медальона, и создали его и саму Золотую Цепь.
- А короли? - Эпта задал вопрос абсолютно ровным голосом, словно ему было совершенно все равно, что скажет мальчик. Но Муриддис знал, что все его будущее зависит от этого ответа. Отец научил его, что сказать.
- Они пришли со стороны. И захватили острова.
- А Римуны? - продолжал чиновник.
Отец предостерегал Муриддиса, что он должен быть абсолютно честен. "В жилах Эвкора Эпты течет Истинная Кровь, - говорил он. - Помни об этом, сын, когда будешь дрожать перед ним, а дрожать ты будешь наверняка. Он той же Крови, что ты, и я, и твоя мать".
- Воры, - решился наконец мальчик. - Римуны - воры.
Эвкор Эпта устремил на него пристальный немигающий взгляд. Несколько минут прошло, прежде чем он произнес:
- Всегда помни об этом, Муриддис. Они не нашей Крови. Империя не принадлежит им по праву. Они пришли после Потопа и прибрали к рукам то, что осталось.
Но и теперь, несколько лет спустя, Муриддис боялся его не меньше, чем в тот, самый первый день. Во всей Империи не было человека, обладавшего такой же необъятной властью, как этот незаметный чиновник, - кроме, пожалуй, самого Императора, но и его слово значило в решении практических проблем управления государством меньше, чем слово главного Администратора. Юноша бывал в доме Эпты всего несколько раз в жизни, но это ничего не меняло: к присутствию такого человека, как он, невозможно было привыкнуть. Даже служить ему означало постоянно испытывать страх и сомнения, потому что любая ошибка или выход за пределы им самим обозначенных границ вели к немедленной смерти - в этом Муриддис не сомневался.
