Ко мне отнеслись терпимо. Кажется, даже уговаривали, пытались снова усадить в кресло. Особенно обходительной была молодая блондинка с нежным голосом и до того красивая, что я, взмахнув кулаком, закричал:
— Не притворяйся. Знаю, кто ты. Ты ведьма!
— Уведите его! — послышался чей-то повелительный голос. — Пусть проспится.
Проснулся я утром следующего дня в светлой уютной комнате. Сознание было ясным, но настроение — хуже не придумаешь. «Что я натворил вчера? — с отвращением вспоминал я. — А впрочем, все к лучшему. Они убедились, что я подхожу им, что я достаточно… Как это у них? Бесчеловечен?»
Немного побаливала голова. Умывшись, почувствовал облегчение и стал одеваться. Отлично отутюженная одежда лежала на стуле, ботинки были начищены до блеска. Кто это постарался? Невидимые слуги? Мои конвоиры?
Я сел за стол и неуверенно произнес:
— Эй! Есть кто-нибудь?
Перед столом бесшумно возникли два субъекта. Пышные эполеты на плечах, сапоги со шпорами, сабли… «Э, да мне достались гусары времен Кутузова», — усмехнулся я, и настроение почему-то начало повышаться. Одному из субъектов — высокому и стройному, с лихо закрученными усами — подходит, пожалуй, имя Усач. Другого, пониже ростом, но кряжистого, я мысленно назвал Крепышом.
— Чего изволите? — вежливо спросил Усач.
— Вы… черти?
— Так точно! — отозвались гусары и прищелкнули…
Вот чем прищелкнули — каблуками сапог или копытами — разглядеть не успел, ибо в мгновение ока передо мной стояли черти. Высокий и стройный черт копытами передних лап гладил свои усы, а коренастый Крепыш уставился на меня внимательными немигающими глазами. Это меня все больше забавляло, и я с усмешкой спросил:
— А еще кем умеете быть? Воронами?
— Прошу не оскорблять, — Крепыш обидчиво вскинул рогатую голову. — Мы не вороны.
— А кто же вы?
— Мышки, — ответил Усач.
Шерсть на чертях чуть задымилась, сами они затуманились и быстро свернулись в серых мышей, резво бегавших под столом. Одна из них — с длинными усами — так и норовила взобраться на мои ботинки. Я поспешно замахал руками.
— Хватит! Хватит! Верю, что вы мышки.
Смешные конвоиры мои вернулись в гусарский вид. Вежливый и галантный Усач, звякнув шпорами, слегка склонился и спросил:
— Что желаете? Завтракать? Нет ничего проще.
Он взмахнул над столом рукой. Появились скатерть и чрезмерно обильный завтрак: стаканы с кофе и чаем, разнообразные салаты, банки с вареньем. В большой посудине, шипя в масле, дымился поросенок.
— Куда столько? — удивился я. — Может быть, и вы со мной позавтракаете?
— Разумеется, — ответил Крепыш и без тени юмора добавил: — Ничто человеческое нам не чуждо.
Крепыш оказался прожорливым чертом. Рыбу отправлял в рот почти целиком и перемалывал кости крепкими зубами, поросенка рвал руками, а засаленные пальцы вытирал о скатерть. Усач поморщился и толкнул его в бок. Вздрогнув, Крепыш огляделся по сторонам, взял вилку и начал есть аккуратнее. Буквально во всем черти старались походить на людей.
Позавтракав, Крепыш сказал:
— А сейчас на проверку.
— Надо, так надо. — Я понимал, что процедуры, которую вчера сорвал, не избежать.
Вышли на улицу. Одноэтажный коттедж, данный мне, вероятно, в личное пользование, стоял на краю города. Перед окнами небольшой сад с яблоней и кустами сирени, позади расстилался пустырь. Вдали синела кромка леса.
На пустыре суетились изгнанники. Кто кем был, разобрать невозможно, ибо все они имели человеческий облик и были одеты в рабочие спецовки.
Внезапно, словно из-под земли, вырос цех с дымящейся трубой, потом второй, третий… Под ликующие крики «Ура!» возник завод. Кажется, точно такой я уже видел в своем двадцатом веке.
Но когда приступили к «постройке» рабочего поселка, начались споры. Изгнанники не могли даже договориться, какую эпоху предпочесть. Поочередно появлялись то небоскребы Нью-Йорка, то средневековые замки. Кто-то из озорства или по ошибке выхватил из прошлого и поставил рядом с заводом нарядную церковь, кресты которой жарко засверкали под солнцем. Это возмутило одного низкорослого типа. Он развернулся в стометрового гиганта и пнул церковь с такой яростью, что та разлетелась на куски. Обломки растаяли в воздухе, уйдя в небытие, а сам гигант вернулся в человеческий образ. Все произошло так быстро, что я не успел сообразить, кто этот разгневанный субъект. Вероятно, то был злой великан из какой-то сказки.
— Засмотрелся, — хмыкнул Крепыш и грубовато толкнул меня в плечо. — Идем в город.
Вошли в город, в это хаотическое нагромождение зданий из разных эпох. Арабская мечеть стояла рядом с Кельнским собором, под небоскребом приютился замок с полуразрушенными бойницами. И тут же высилась Эйфелева башня.
Однако чем ближе к центру, тем больше единообразия и порядка. Ровными рядами тянулись знакомые с детства многоэтажные дома. На какое-то время показалось, что я в родном городе. По широким улицам привычно сновали автомашины, витрины магазинов светились рекламными огнями. На минуту остановился у книжного прилавка. Романы о шпионах и гангстерах, свирепая и кровожадная фантастика, американские комиксы — все, как дома. Хотел взять с собой редкое издание Шопенгауэра. Но, вспомнив, где я нахожусь, бессильно опустил руки.
«Держаться, — приказал я себе. — Главное выжить, а там будет видно».
Конвоиры не торопили меня, давая возможность освоиться. И я проникся к ним чуть ли не благодарностью. Во всяком случае, приободрился и начал с любопытством присматриваться к прохожим. Вскидывая тощие ноги, впереди шел какой-то долговязый тип в джинсах. Может быть, Кощей Бессмертный? Рядом с ним, тяжело ступая, шагал толстяк. «Наверняка дракон в своем истинном виде», — подумал я. Мог я, конечно, и ошибаться. Но что поделаешь, если внешность многих горожан была выразительна до шаржа! На другой стороне улицы стремительно мчался, чуть ли не летел субъект в кавалерийской бурке с лихими и острыми, как пики, усами. Чем не крылатый Змей Горыныч?
По сопровождавшим меня конвоирам прохожие догадывались, что я персонаж реально живший, а не вымышленный, как в большинстве они сами. Они приостанавливались и бесцеремонно разглядывали меня. Хорошенькие девушки приветливо улыбались. Увы, и в этом мире мне льстило их сладостное внимание, хотя я прекрасно понимал, что каждая из здешних красавиц может оказаться черт знает кем.
Одна миловидная и со вкусом одетая девица с зонтиком давно следовала за мной, иногда забегала вперед, пытаясь лучше рассмотреть. Густой поток прохожих мешал ей. Она уселась на зонтик, ставший вдруг метлой, превратилась в старую отвратительную ведьму с кривым носом, взмыла вверх и начала кружиться надо мной.
