Выбросив эти мысли из головы, Смитлао посадил крыло на каменную площадку перед домом, радуясь, что он снова на земле. Ужасный день. Пришлось прорываться сквозь плотные кучевые облака, и его порядочно растрясло при этом.
Дом Гунпата, с его слепыми окнами, башнями, бесконечными террасами, уродливым орнаментом и массивным передним крыльцом, навис над Смитлао, как испорченный свадебный пирог.
Его прилёт не остался незамеченным. Три колёсных робота приближались к крылу с разных сторон, с направленными на него световыми пушками. Да, пожалуй, без приглашения попасть сюда трудно. Гунпат был неприветлив, даже по меркам такого мрачного времени. Отвращение от осознания того, что Плой Плой — его дочь, добавляло уксуса в его характер.
— Идентифицируйтесь, — потребовала ведущая машина. Плоская и безобразная, она напоминала противную жабу.
— Я — доктор Смитлао, психоаналитик Чарльза Гунпата, — назвался доктор; он проходил через эту процедуру каждый прилёт.
Он повернулся лицом к машине. Она что-то забормотала, сверяя в памяти картинку и данные. Наконец выдала:
— Вы — доктор Смитлао, психоаналитик Чарльза Гунпата. Цель посещения?
Проклиная её неуклюжую медлительность, Смитлао ответил:
— У меня назначена встреча на утро с Чарльзом Гунпатом для обеспечения нормального хода биотоков раздражительности. — И стал ждать, когда машина переварит эту порцию информации.
Отбормотав проверку, машина подтвердила факт.
— Пройдите сюда.
Она катилась удивительно грациозно, обращаясь к остальным роботам, как бы убеждая их, и механически повторяя:
— Это — доктор Смитлао, психоаналитик Чарльза Гунпата. У него назначена встреча на утро с Чарльзом Гунпатом для обеспечения нормального хода биотоков раздражительности, — на тот случай, если остальные машины не приняли информации.
Тем временем Смитлао отдавал команды крылу. Та часть кабины, в которой находился сам доктор, опустилась и выпустила колеса. Поддерживая доктора, она покатила вниз к зданию за остальными роботами. Как только автоматика машины почувствовала присутствие человека, поднялись щитки окон. Сейчас доктора могли видеть — и сам он мог видеть — только через защитный экран. Так один человек ненавидел, а равно — боялся, другого человека: он не мог выразить своего отношения прямо.
Одна за другой машины поднялись по крыльцу и покатили вдоль террасы, где их окутал дезинфицирующий туман, по лабиринту коридоров, и, наконец, весь кортеж прибыл к Чарльзу Гунпату.
При виде своего психоаналитика на тёмном лице Гунпата отразилось лёгкое отвращение. Он всегда держал себя в руках; правда, на деловых встречах, где необходимо запугать оппонента хорошо отрепетированной яростью, это срабатывало против него. Смитлао всегда вызывали, когда следовало обеспечить нормальный ход биотоков раздражительности и в повестке дня стояло что-либо очень важное.
Смитлао подвёл машину гораздо ближе к экрану клиента, чем того требовали приличия.
— Я опоздал, — начал доктор как бы между прочим, — потому что я не очень-то и стремился разделить ваше общество. Я надеялся, что, если мне удастся как можно дальше оттянуть нашу встречу, какой-нибудь счастливый несчастный случай своротит этот дурацкий нос на вашей, — как бы назвать это, — образине . Но, увы, надежды напрасны: он на месте, и две крысиные норы-ноздри зияют в нём.
Внимательно наблюдая за лицом пациента, Смитлао уловил лишь слабый намёк на раздражение. Без сомнения, такого человека, как Гунпат, очень трудно расшевелить. К счастью, доктор Смитлао считался профессионалом. Он продолжал методично вести наступление.
— А, скажите на милость, когда подошла ваша очередь идти в Брачный Центр, вы что, даже не поняли, что мужчина там должен выйти из-за защитного экрана? Вы что, думаете, сможете заниматься любовью по телеНу, а результат? Единственная свихнувшаяся дочь — только одна свихнувшаяся дочь,’ Гунпат! Просто можно разрыдаться! Вы не подумали, как посмотрят на это ваши конкуренты; “Помешанный Гунпат и его сумасшедшая дочь”, — так они об этом отзовутся. “Даже не может как следует справиться со своими сперматозоидами”.
Ядовитая речь доктора начала оказывать своё благотворное воздействие. Кровь бросилась в лицо Гунпату.
— С Плой Плой все в порядке. Но у неё преобладают рецессивные признаки, — быстро выпалил он.
Он начал отвечать — хороший признак. Дочь всегда являлась его уязвимым местом.
— Преобладают рецессивные признаки? — презрительно усмехнулся Смитлао. — И как далеко это зашло? Она нежная, — продолжал он издевательски, — слышите, нежная , вы, обросший орангутанг! Она хочет любить! — разразился он уничтожающим смехом. — Это пошло, сундук! Она не может ненавидеть, даже чтобы спасти свою жизнь! Она не лучше первобытного человека. Она даже хуже его — она су-ма-сшед-ша-я!
— Она не сумасшедшая, — сквозь зубы проговорил Гунпат, схватившись руками за край экрана. Они достигли того уровня, когда десяти минут процедуры вполне хватало, чтобы пациент пришёл в норму.
— Не сумасшедшая? — насмешливо переспроси психоаналитик. — Не-т, Плой Плой не сумасшедшая, Правда, Брачный Центр отказал ей в праве на совокупление, вот к все. Правительство Империи отказало ей в праве телеголосования, вот и всё. Союз Торговцев отказал ей в праве на Рацион Питания, вот и всё. Корпорация Образования отказала ей в праве на восстановление “Бета”, вот и всё. Она здесь взаперти, потому что она гений, не так ли? Это вы сумасшедший, Гунпат, если думаете, что ваша дочь — только слегка не в себе. Ещё скажете, вы, губошлёп, что она не белокожая ?
Внутри у Гунпата что-то заклокотало.
— Как вы смеете?! — прорвало его. — Ну, а если даже и так , что из того?
— Вы задаёте просто глупейшие вопросы, — спокойно ответил Смитлао. — Ваша беда в том, Гунпат, что он не в состоянии — или из-за упорного нежелания — не хотите понять одного-единственного исторического факта. Плой Плой — белая, потому что она маленько л, грязный атавизм. В древности нашими врагами были белые. Они оккупировали эту часть планеты, но потом наши предки восстали и отобрали их привилегии, которыми они так долго наслаждались за наш счёт. Наши предки смешались е теми побеждёнными, которые выжили, ведь так?
Вытерев огромным платком вспотевший лоб, Смитлао продолжал:
— Через несколько поколений белая ветвь рода изжила себя, растворилась, потерялась. Ни одного белого лица не видели на Земле со Столетия Переселения — а это было, если мне не изменяет память, тысяча пятьсот лет назад.
И вот, маленький Лорд Рецессив Гунпат производит на свет одного из них. Что они вам в Брачном Центре подсунули, сундук, — пещерную женщину ?
