От собственных слов Джек на самом деле завелся. Марша несколько наигранно поддержала его:
– Один контур играет двойной концерт Брамса. Да, конечно, я помню!
– Еще один – «Свадьбу» Стравинского. А третий – пьесу Доуленда для лютни. У звукооператоров снимаются все три энцефалограммы и пропускаются одновременно через сердце тринауральной системы – ортополифон Гамильтона. Мозговые импульсы трех слушателей смещены друг относительно друга строго математически. Формула базируется на постоянной Планка…
Джек явно разошелся: в руке под гипсом запульсировала жгучая боль. Охрипшим голосом он торопливо закончил:
– Полученная комбинация записывается. Затем воспроизводится с измененной скоростью…
Марша наклонилась и порывисто обняла его.
– Милый, когда я пришла в себя, то испугалась: вдруг ты погиб? Поправляйся скорее, дорогой! Ты выглядел совсем… неживым: ни кровинки, ни движения. Я думала, сердце мое разорвется.
– Я застрахован, – нелепо брякнул Джек. – Ты бы стала богатой.
– Не хочу быть богатой! – Все еще обнимая мужа и покачиваясь взад-вперед, Марша прошептала: – Подумать только, что я натворила! Из-за того что совала от скуки нос во всякую гадость и водилась с шарлатанами-политиканами, ты потерял работу. Я сейчас бы задала себе хорошенькую трепку. Надо было сообразить, что нельзя подписывать эту стокгольмскую бумагу, раз уж ты делаешь ракеты. Но, понимаешь, стоит кому-нибудь подсунуть мне петицию – и я уже увлекаюсь чужой идеей… Бедные, бедные они все! Обманутые люди!
– Не бери в голову, – вздохнул он. – Если б сейчас была война, ты считалась бы вполне нормальной, а Макфифа, наоборот, выгнали бы с работы как опасного фашиста.
– Он и есть фашист! – горячо воскликнула Марша. – Он действительно опасный фашист!
Гамильтон отстранил глупышку жену и посмотрел на нее в упор:
– Макфиф просто бешеный патриот и реакционер. Но от этого он нисколько не фашист. Или ты считаешь всякого…
– Ладно, не будем об этом! – прервала его Марша. – Тебе вредно волноваться.
Снова прильнув к нему, она пылко поцеловала Джека в губы.
– Подожди, вот будем дома!..
Она хотела встать, но он не пустил, сдавив ей плечо:
– Постой!.. Что же все-таки произошло?
Марша замерла на мгновение, потом покачала головой:
– Сама не пойму. Никак не разобраться!.. С той минуты, как я пришла в себя, оно как будто у меня за спиной. Странное чувство… Обернись я чуть быстрее обычного – и успею это увидеть. Хоть и не знаю, что именно. Оно прячется. И наверняка страшное!
Ее охватил озноб.
– Мне тоже страшновато.
– Может, все уладится, прояснится!.. – Она улыбнулась жалкой улыбкой. – Может, ничего и нет вовсе… просто был шок, была инъекция.
Но Джек не верил доктору. И Марша не верила тоже.
Домой их вызвался отвезти один из врачей. С четой Гамильтонов отправилась еще одна из пострадавших – молодая женщина делового вида. На ней тоже болтался больничный халат. Втроем они тихо уселись на заднее сиденье «паккарда», покатившего вдоль темных улиц Белмонта.
– Они говорят, что у меня сломано несколько ребер, – бесстрастно заявила женщина. Помолчав, она добавила: – Меня зовут Джоан Рейсс. Я вас обоих видела раньше, вы у меня бывали в магазине.
Джек назвал себя и свою жену.
– О каком магазине вы говорите?
– Салон искусств на Эль-Камино. В августе вы купили альбом репродукций Шагала.
– Верно! – подтвердила Марша. – Это был день рождения Джека… Мы повесили репродукции внизу, в музыкальной комнате.
– Это полуподвал, – пояснил Гамильтон.
– Ах да!.. – вдруг спохватилась Марша, отыскивая сумочку. – Ты обратил внимание на доктора?
– На доктора?.. – Гамильтон удивленно поднял брови. – Нет, не особо.
– Вот именно! Он же был как… мыльный пузырь! Вылитый доктор из комиксов.
Джоан Рейсс встрепенулась:
– О чем это вы?
– Ни о чем, – коротко бросил Гамильтон. – Это личное.
– И медсестра. Заметил? Такая же! Типичная… Собирательный образ медсестры.
Джек нахмурился и уставился в темноту за окном.
– Вот вам результат массового оболванивания. Люди моделируют себя в соответствии с рекламными картинками. Не так ли, мисс Рейсс?
– Я собиралась кое о чем вас спросить, – запинаясь, проговорила мисс Рейсс. – Меня удивила одна вещь.
– И что же это? – подозрительно прищурился Гамильтон; мисс Рейсс уж никак не могла догадаться, о чем они говорили с Маршей.
– Тот полицейский на платформе… перед аварией. Почему он там был? Зачем?
– Он пришел с нами. – В голосе Гамильтона прозвучала досада.
Мисс Рейсс пытливо посмотрела на него:
– В самом деле? А я было подумала… Мне показалось, что он хотел уйти еще до того, как все случилось.
– Так оно и было, – кивнул Гамильтон. – Он почувствовал, что платформа вот-вот рухнет. Я почувствовал то же самое, но бросился в другую сторону.
– То есть вы сознательно вернулись? Имея шанс спастись?!
– А моя жена?! – раздраженно напомнил Джек.
Мисс Рейсс удовлетворенно кивнула:
– Да, да, понимаю!.. Простите. Но как это ужасно! Все эти мучения… Нам еще повезло. О других этого не скажешь. Не странно ли: некоторые совсем не пострадали, а бедняга военный, мистер Сильвестр, лежит с переломом спины? Удивительно!
– Должен вам сказать, – вдруг подал голос врач, сидящий за рулем, – что у Артура Сильвестра только смещение позвонка плюс разрыв селезенки.
– Отлично, – пробормотал Гамильтон. – А как дела у гида? Никто даже не заикнулся о нем.
– Повреждение внутренних органов, – ответствовал врач. – Диагноз уточняется.
– Его тоже скоро выпишут? – спросила Марша.
Врач рассмеялся:
– Вы о Билле Лоузе? Да его отпустили первого. У него друзья в этой клинике.
– И вот еще что, – продолжила Марша. – Несмотря на большую высоту, с которой мы свалились, невзирая на радиацию, никто серьезно не пострадал. Так не бывает. Это слишком абсурдно!
– Вероятно, мы брякнулись прямо в кучу всяких предохранительных штуковин, – раздраженно бросил Гамильтон. – Да черт бы меня побрал, если…
Он собирался сказать кое-что похлеще, но не успел. Острая, жгучая боль хлестнула по правой ноге. Он издал вопль и подскочил, ударившись головой о крышу машины. Судорожно задрав штанину, Джек успел увидеть уползавшее насекомое.
– Что это?! – вскрикнула Марша. – Оса!
Вне себя от ярости Гамильтон растер осу подошвой.
– Ужалила! Прямо в икру!
След от укуса на глазах разрастался в красный желвак.
– Видно, мне мало того, что уже случилось!
Врач быстро свернул к обочине и остановил машину.
– Вы убили ее? Осы иногда забираются в машину. Сожалею… Могу я чем-нибудь помочь? У меня есть мазь.
