"А ведь ты обречен,- подумал Иван Петрович.- Вот сидишь, играешь в невозмутимость, а между тем, обречен".
И в трудно передаваемых образах он ощутил радость, что не находится на месте зеленоглазой кожанки.
Фросин сухо поздоровался и указал Крабову на стул рядом с собой.
- Вы извините, Иван Петрович,- сказал он,- извините, что я напрямую созвонился. Сегодня удобней всего получается.
- Ничего, ничего, все в порядке,- заверил Крабов и тут же принял жесткий сигнал:
Надо тебе время дать - за коньячком побегать. Будешь знать, как трепаться...
- Значит так, гражданин Пыпин,- отчеканил следователь,- сейчас Иван Петрович задаст вам несколько вопросов, и мы зафиксируем ваши ответы на магнитофон. Помните о смягчающих обстоятельствах.
Гражданин Пыпин понимающе ухмыльнулся, а Иван Петрович принял от Фросина новую радиограмму:
Я тебя документально вперед ногами вынесу, хвастунишка несчастный, и пленочку в субботу у Ломацких прокручу. Тебя этот Пыпин за пояс засунет и ушами твоими нос утрет. Тоже мне, король преферансный выискался. Только б Галка по своей дурной привычке не позвонила и настроение не испортила...
Галка, или Галина Семеновна, супруга Фросина, была знакома Крабову по двум-трем вечеринкам у Ломацких, но более всего пользовалась известностью в ином отношении - очень часто угадывала она кульминационные моменты допросов и именно в эти моменты звонила, выдвигая очередное безумное предложение, скажем, захватить преступничка и через полчаса явиться с ним в кафе, или что-нибудь в этом роде.
И сразу же Иван Петрович принял параллельное сообщение, почти наложившееся на предыдущее:
Что за тип? На начальника не похож, начальнику свое кресло предлагают. На обычного свидетеля тоже не похож - таких сразу представлять положено. А может, этот... тайный агент, может, на хвост мне повесили, а он на Ваську вывел? Спокойно, спокойно, и главное - не спешить...
"Ага, Васька!" - отметил про себя Иван Петрович и даже удивился, до чего просто начнет разматываться веревочка, которой сколько ни виться...
- Гражданин Пыпин,- начал он солидным и, как ему казалось, совершенно следовательским голосом,- что вы хотите рассказать о своем знакомом по имени Вася?
Краем глаза Крабов тут же отметил, что Макар Викентьевич вздрогнул от удивления, а гражданин Пыпин, которому он старался смотреть прямо в зеленоватые зрачки, изменился в лице.
- Нич-чего,- пробормотал Пыпин,- совсем ничего, не знаю никакого Васю.
Но в мозг Ивана Петровича уже вливалась пенистая волна правдивой информации:
Попался, идиот, влип, как последний урка. Ведь знал же, что с этим Васькой залечу когда-нибудь. Пронюхали, гады, догадались. Все. Каюк! Про Ваську молчать буду, ни звука про Ваську. Пусть сами берут его, и икону пусть у него берут, а я знать ничего не знаю, я даже могу опознать Ваську по шраму на носу. Скажу, что он мне и загнал те шесть икон, пусть докажут...
- Неужели вы ничегошеньки не знаете о Васе со шрамом на носу? переспросил Крабов.- И адрес его не помните?
Две встречные волны хлынули в Ивана Петровича:
Чего этот Шерлок Холмс выпендривается? Какой Вася?..
Еще бы не помню! Попробовал бы я забыть домик на Сливянке, спрятав там все свое состояние!..
Надо кончать - от начальства влетит, пожалуется Пыпин на привлечение посторонних...
- Да не знаю, ей-богу, ничего я не знаю, вот поверьте,- умоляющим голосом заныл Пыпин, и Иван Петрович подумал, что неплохо было бы легким ударом по темечку отключить Фросину его болтливое сознание.
- Вы не знаете Васю со Сливянки? - спросил он Пыпина, разыгрывая максимальное удивление.- И не можете назвать нам его точный адрес?
Могу... Подрубенская, 18-23, могу, но не хочу. Не был я там, и точка. Кто меня видел? А никто! Никто из посторонних. Так что, не дури ты мне голову, утка ментовская...
- Да о каком Васе вы меня спрашиваете? - вслух произнес Пыпин.- Не припомню я таких знакомых...
- И куда икону на Подрубенской прятали, тоже не припоминаете? спросил Крабов, победительно поглядывая на Фросина и одновременно соображая, в каком смысле его обозвали уткой - в медицинском или в охотничьем.
Судя по всему, у Макара Викентьевича добровольно отключилось мышление - его мозг не выдавал ни единого сигнала.
Чтоб ты сгорел! Ничего вы тут не знаете. Васька сам все прячет в тайник за батареей. Но Подрубенскую все-таки засветили. Крышка Василию, вечная память. Пусть один горит...
- Я же вам объяснил, гражданин начальник, что ни о каких Васях со Сливянки, ни о какой Подрубенской мне ничего неизвестно,- собрав последние силы, довольно твердо сказал Пыпин, и Иван Петрович в глубине души зауважал отчаянную твердость зеленоглазого.
"От таких женщины обычно без ума",- не по делу подумал Крабов.
- А где вы поджидали Васю, когда он церковь брал? - спросил он.
В машине поджидал, но как ты это докажешь? В машине, рядом с гастрономом. И Васька перепсиховал еще за мою стоянку на светлом месте. Дурак Васька - на светлом месте не так подозрительно...
Ответа вслух не последовало, Пыпин только беспомощно пожал плечами. И тогда Иван Петрович пошел с козыря:
- Сколько вы хотели взять за седьмую икону с этого, ну, как его?..
С Князя? Три с полтиной, но ведь жался он, собака, а теперь - ни ему иконки не видать, ни Васе свободы. Черт побери, неужели на Князя вышли? Вот тут и мне крышка. Два свидетеля, и я посередке. Прихлопнут. Если узнают, что Князь наводил на эту церковь, полезут и другие эпизоды, и Князь отгрохает настоящий срок. Сразу позвоню, как выскочу отсюда, сразу звонок... Две последние цифры - двойка и семерка, а то путаю. А вдруг и его взяли?..
Иван Петрович спокойно привстал, взял со стола большой телефонный справочник и начал его листать. Воцарилось молчание. Фросин был доведен до крайности и даже не шевелился. А Пыпин, уставясь в пол, продолжал -генерировать:
Князь заляжет на дно, к Симке на хату, а может, еще куда. Васька на меня понесет, но кто ему поверит? У него две ходки за плечами... Отобьюсь. Черт с этим тайником, другой устрою. Главное - выскочить отсюда и позвонить, а то Гаврилыч решит, что я его продал...
Иван Петрович карандашом подчеркнул "Княжевич И. Г." и любезно протянул телефонную книгу Пыпину:
- Звоните отсюда и просите поскорее податься к Симке.
Это был рискованный трюк, но по тому, как сразу обмяк Пыпин, Иван Петрович понял, что попал в точку.
- Дайте бумагу, я все напишу,- глухо сказал Пыпин, и Иван Петрович, почувствовав себя подлинным хозяином кабинета, протянул ему несколько листов из пачки, лежавшей на углу стола.
- Макар Викентьевич, давайте пока покурим,- обратился он к медленно выползающему из сомнамбулического состояния Фросину.
