Через тридцать секунд Тук стоял на ногах. Выглядел он как кусок фарша, залитый кровью, но держался бодро и даже вскинул секиру в салюте, демонстрируя готовность к битве.
– Ты и ты! – крикнул я копейщикам. – Хватайте парня под руки, у него, похоже, сломана нога. Выберемся через хлев и бегом мчимся к соседнему дому. Здесь нельзя оставаться: сгорим все. Мы с Туком и матийцем будем вас прикрывать. Только смотрите, не застряньте в дверях.
– А мастеровой? – не понял матиец.
– Обернись! Нет больше мастерового. Ему уже не помочь, пусть горит, а вот мы еще живы.
Выходить на улицу хотелось так же сильно, как поплавать голышом посреди стаи акул. Но выбора не было. Чуть не зажмурившись от страха, я выскочил из хлева, держа Штучку наготове. Беглый взгляд – обстановка ясна. Большая часть свиней пытается вломиться в занятые людьми дома. Пусть кирта у защитников нет, но, пользуясь узостью дверей, те отбиваются успешно, нанося противнику огромные потери. Но и нашим досталось: там и сям виднеются ошметки тел тех, кто не успел забраться в укрытие, а как минимум в одном жилище уже хозяйничают твари. Несколько лучников и арбалетчиков, догадавшихся забраться на крыши, работают без устали, но стрелы и болты лишь злят тварей. Не свалить их мелкими ранами.
Соседний дом близко, но дверь его завалена окровавленными тушами. Перебраться через них можно, однако нас пятеро при раненом – быстро никак не получится. К тому же на эту груду пыталась вскарабкаться разъяренная свинья – ее придется прикончить, еще больше усугубив преграду.
– К хлеву! – коротко бросил я.
Народ мчался следом, не обращая внимания на крики покалеченного: волочащаяся по земле сломанная нога не прибавляла ему настроения. Подскочив к двери в хлев, я не смог войти внутрь – мешала исполинская свинская задница. Прекрасно понимал, что, атакуя эту часть тела, я вряд ли вызову быструю смерть, но руки решили иначе – приставили торец Штучки к коже, палец нажал на кольцо, подав его вперед. Меня от макушки до пяток забрызгало кровью и мерзкими ошметками, истошно завизжавшая тварь рванула в глубь хлева, но вынуждена была остановиться по причине того, что рваться, собственно, было некуда: все помещение было забито ее товарками. Штук семь громадных тварей пытались, как и в нашем доме, пробраться в тыл защитникам, и мы случайно нарвались на всю стаю.
Вот это называется попали…
Мысли в голове летали стремительно. Этот дом крайний – дальше открытая местность. Дом напротив занят свиньями, следующий горит, как и тот, который мы оставили. Постройки здесь не жались друг к дружке, и чтобы добраться до нового укрытия, надо преодолеть полсотни метров. С покалеченным на руках, с Туком, хоть и бодрящимся, но хромающим на обе ноги, мимо там и сям бегающих отдельных тварей, к которым, несомненно, бросятся на помощь целые орды…
Похоже, Дан, ты не просто попал, а попал всерьез. Альтернативы нет – мы или укроемся в этом доме, или сдохнем на улице.
– Тащите раненого через дверь! Матиец, помоги им! Тук, держись рядом, надо не дать вырваться этим гадинам из хлева!
Горбун кхекнул, добавил секирой по заднице пострадавшей свинье, тут же отскочил назад, занося оружие над головой.
Надежный товарищ.
Я не стал прятать лезвие в древко. На перезарядку уйдет секунд семь-восемь, и вряд ли стадо в хлеве все это время будет терпеливо выжидать. Шагнув внутрь, без разбора нанес несколько колюще-режущих ударов. Завоняло будто на скотобойне, от хорового визга заложило уши. Подраненные твари начали метаться, со всей дури ударяясь друг о дружку и стены, отчего дом начал трещать, а сверху посыпалась солома. Позабыв про первоначальный замысел проникнуть в жилую половину, свиньи начали разворачиваться в сторону угрозы.
В мои планы не входило заканчивать жизненный путь на унавоженной земле перед грязным сараем, потому отступил назад, сразу отскочив в сторону. Очень вовремя – наружу одна за другой начали выскакивать твари. Первой Тук от всей души заехал по шее. Я горбуна знал давно, и также знал, насколько он силен. Будь на месте свиньи лошадь – девяносто из ста, что лишилась бы головы. Но эта образина лишь завизжала еще громче, и только прикосновение Штучки, подрезавшее жилы на левой передней ноге, свалило тварь на землю. Причем уже оттуда она, извернувшись, ловко хватанула Тука за ногу. Несмотря на толстый, усиленный железом и бронзой сапог, он заорал, начав суетливо рубить гадину.
Вторая свинья попросту перепрыгнула через преграду. Ловкая, несмотря на размер. Я не успел ее достать, а вот следующая, повторившая такой трюк, поплатилась – лезвие Штучки вонзилось в бок, и тварь, продолжая полет, выпотрошила сама себя – внутренности выпали из распоротого брюха. Визжа куда больше обычного, хрюшка помчалась по улице, разматывая кишки.
Не знаю, насколько умны эти монструозные свиньи, но четвертая, видя, чем закончился полет ее предшественницы, притормозила перед прыжком. Но хотя пространства для разбега в хлеве не было, скорость ухитрилась набрать, а массивную тушу трудно остановить мгновенно. Взрыхляя копытами утрамбованный навоз, тварь так резко припала на передние ноги, что зарылась пятачком. Я почти без замаха нанес колющий удар в глаз, но лезвие хоть и покалечило, в череп прокинуть не смогло – слишком широкое для подобного.
Раненая свинья, должно быть, испугалась, резко подалась назад, помешав оставшимся выбраться. И тут мимо меня внутрь хлева шагнул невесть как оказавшийся здесь Саед. Припав на колено в длинном выпаде, он поразил хрюшку в уцелевший глаз, затем изящно, будто перетекая, отпрянул назад, спокойно вышел наружу и скучающим голосом дал совет:
– Сэр Дан, вы бы отошли в сторону, сейчас они все бросятся на нас, и узость двери их не остановит.
Совет оказался ценным: не успел я толком отскочить, как дверная рама вылетела, оказавшись на манер хомута нацепленной на шею очередной хрюши-рекодсменки. Саед, отходя в сторону, небрежно, будто маша платком, повел рукой. Узкий, изогнутый в обратную сторону клинок коснулся бока твари, прошел по нему до задней ноги. Не знаю, как это матийцу удалось провернуть простым оружием, но толстый слой сала свинье не помог – на землю вывалилась новая порция внутренностей. Тварь попыталась извернуться, чтобы достать убийцу, но капитан ускользнул от клыков с изяществом матерого тореадора.
Похоже, смерть от грязных животных он считает недостаточно героической, раз ведет себя столь осторожно.
Из-за угла выскочила новая свинья, как будто тех, которых мы еще не успокоили, было недостаточно. Не обращая на людей внимания, она пронеслась в нескольких шагах, обиженно повизгивая. Я не поверил своим глазам, когда увидел, что эта тварь пробита насквозь дротиком из корабельной баллисты – острие метательного снаряда торчало из правого бока. Хорошо бы найти стрелка, сумевшего сделать такой выстрел…
