Род поджал губы.
— Он-то и подал тебе идею организовать нищих?
— Да, — неохотно кивнул Туан. — Сперва я думал лишь о том, чтобы облегчить им существование, но его слова заставили меня додуматься до армии для защиты королевы. А то, что я видел и слышал на Юге, привело меня к мысли, что подобная армия просто необходима.
Старый герцог откашлялся.
— Прости, отец, — сказал Туан, склонив голову, — но я понимал, что даже ты не сможешь вечно сдерживать их. Однако, я не думал, — голос его посуровел, — что измена придет со стороны Ансельма.
Род завертелся, чувствуя себя неудобно.
— Ну, я же сказал, что тебе не следует во всем винить только его. В конце концов, он ведь попытался удержать Дюрера от убийства вашего отца.
Род сел по-турецки.
— Словом, как только Пересмешник прослышал, что Юг взялся за оружие, он тотчас решил, что пришла пора показать свое истинное лицо, свергнув королеву. Верно?
— Да, — Туан скривился, как человек, впервые в жизни попробовавший неразбавленного вермута. — Когда я выступил против него, говоря, что настало время встать на защиту королевы, он назвал меня предателем и, — Туан нахмурился, с трудом выдавливая из себя слова, — один из нищих хотел прикончить меня. Но Пересмешник и слышать об этом не хотел. Нет, он бросил меня сюда томиться в голоде и холоде.
Нахмурившись, он взглянул на Рода.
— Все это очень странно, Род Гэллоуглас. Не думаешь ли ты, что он хочет собственноручно прикончить меня?
— Нет, — Род закрыл глаза и покачал головой. — Ему нужен человек, который будет играть роль короля, когда они скинут Катарину.
— Не короля, — задумчиво поправил Туан. — Он вопил, что отныне править будет не король, а своего рода вождь, выдвинутый волей народа.
— Своего рода вождь... — нахмурился Род. — А как он называет этого вождя?
— Диктатором. — Туан пожевал щеку. — Крайне странный титул. Не будет ни знати, ни короля — один лишь диктатор. Воистину, очень странно.
Род горько усмехнулся.
— Не так уж и странно, как кажется. Но не хочешь ли ты сказать, что нищие рассчитывают взять замок штурмом?
— Нет, но всем известно, что если Юг взялся за оружие, Катарина не будет сидеть сложа руки и ждать, пока ей навяжут битву.
— М-да. — Род переварил эту мысль. — Ты хочешь сказать, что Пересмешник ничуть не сомневается в том, что она выступит на юг навстречу мятежникам?
— Вне всякого сомнения. А его рать пойдет за ней по пятам.
Род кивнул.
— Как только армии сойдутся в битве, нищие тут же атакуют с тыла войска королевы.
— Они всегда нападают сзади, — прогремел Логайр. Туан кивнул в знак согласия.
— Оказавшись между молотом и наковальней, ее войско не выстоит и получаса.
— А как Пересмешник намеревается поступить с вельможами и их советниками, когда сражение закончится? Ведь Дюрер намеревается короновать твоего брата.
— Кажется так, — согласился Туан, — но Пересмешник приготовил сюрприз для него и для всех вельмож.
— Ну-у? — поднял бровь Род.
— Да. Что-то вроде трубки из металла, насаженной на приклад арбалета, только и всего. Но она выбрасывает свинцовый шарик с такой силой, что он пробивает самые прочные доспехи.
— И он намерен вручить каждому солдату своей армии по такой штуке?
— О, нет, — нахмурился Туан. — У него их всего пять. Одна — ему, по одной каждому из его ближайших помощников, а оставшуюся — четвертому помощнику, — Туан кивнул головой в сторону храпящей гороподобной фигуры Тома. — Но в последнее время тот впал в немилость. Пересмешник уверял нас, что эти пять трубок разобьют в пух и прах все силы знати и советников.
Род уставился на Тома.
— Большой Том? — он сглотнул. — Помощник?
— Да, — нахмурился Туан. — Разве ты не знал, что он из Дома Кловиса?
Том бдительно приоткрыл глаз и посмотрел на Рода. Род отвел взгляд, прочистил горло и поджал губы.
— Ну, это многое объясняет.
Он вновь уставился на Тома.
— Значит, ты — член Внутреннего Круга?
Большой Том кисло ухмыльнулся и поднял руку. Цепь клацнула и зазвенела.
— Был им, — ответил он.
— Он выступил против них, — прогромыхал Логайр, — выступил против своих собратьев и этого — как вы там его зовете? — Пересмешника. Словом, он встал поперек дороги Пересмешнику и трем его шакалам, когда те приказали заточить меня вместе с моим сыном. «Нет, — изрек твой слуга Том, — я должен отвести его к своему хозяину, дабы он послужил нашим планам». «Планы изменились», — ответствовали они и слышать не желали о моем освобождении. И тогда твой слуга Том сражался бок о бок со мной, положив немало противников. — Последние слова были произнесены с невольным уважением.
Том усмехнулся, и Род с изумлением заметил, что у великана не хватает одного из передних зубов.
— Ты и сам бравый боец, — усмехнулся Том. — Не думал я, что джентльмен может так славно драться без меча и доспехов.
Род пристально вгляделся в полумрак на противоположном конце камеры и увидел, что один глаз здоровяка заплыл и побагровел, а поперек щеки тянется свежий шрам. Он откинулся назад, улыбаясь краем рта.
— Сколько голов ты расколотил, Большой Том?
— Едва ли двунадесять, — недовольно ответил Том. — Мой тыл охранял лишь этот несгибаемый джентльмен, а их было слишком много для нас двоих.
Род усмехнулся, гадая, понимает ли Логайр, сколь высоких похвал он удостоился. Он потянулся и зевнул.
— Ну, что ж, продолжим. У кого-нибудь есть колода для покера?
Оба Логайра озадаченно нахмурились, но в глазах Большого Тома блеснула искра понимания.
Род кисло улыбнулся рослому крестьянину, и лицо Тома окаменело. Он ответил Роду пристальным взглядом.
— Да брось ты, Том! — раздраженно сказал Род. — Теперь твоя тайна — секрет полишинеля* [46]. Больше нет смысла играть в эту игру, не так ли?
Том сердито взглянул на него, затем его лицо прояснилось, и на нем появилось глубокомысленное выражение. Он вновь привалился к стене, прикрыв глаза.
— Да, тут ты прав, да и когда ты бывал не прав?
У Рода что-то оборвалось внутри, когда он понял, что был для Тома кем-то большим, чем просто работодатель или фишка в игре.
— Теперь моя судьба навеки связана с твоей, — сказал Том. — Хочу я этого или нет. Так к чему мне лицемерить?
— Лицемерить? — вскинул брови Род. — Весьма напыщенный у тебя язык для простого крестьянина, Большой Том.
Тот отмахнулся.
— Кончай свои игры! Я снял маску. Теперь, будь так любезен, сними свою.
Род замер.
Затем он медленно расплылся в улыбке.
— Ты шустрее, чем простой деревенский увалень. Когда ты догадался?
