Одни сутки сменялись другими и, хотя мы не забыли о том, кем на самом деле являются уриасары, свободной минутки так и не выдавалось. И даже то, что Ясон и другие желтокожие встали на ноги, да и среди других больных стали появляться признаки приближающегося выздоровления, не облегчило нашу жизнь. Ведь раньше мы не успевали сделать и половину того, что было необходимо. А в тот день, когда минимально обслужить себя смогла половина взрослых, уриасары незаметно покинули караван. Не предупредили и не оставили никаких следов, просто ушли, как будто их никогда и не было. В то время мы уже перегорели, и их исчезновение не вызвало никаких эмоций. Счастье, что перед уходом уриасары собрали хорошие запасы хвороста для дымных костров и приготовления пищи. Но вот ловлю рыбы и прочие обязанности пришлось распределить между всеми дееспособными людьми. А потому и мечтали мы не о разгадке каких-либо тайн, а о мягкой подстилке и долгом спокойном сне.
308-е — утро 313-х суток (22–утро 27 августа 1 года). Река — горы
Вот теперь с каждым днем ситуация изменялась в лучшую сторону. Выздоравливающих становилось всё больше, соответственно, возрастало количество тех, кто способен ухаживать за детьми и лежачими, готовить пищу и ловить рыбу. А значит, нагрузка на каждого работника снижалась, что позволило отдохнуть и выспаться. Не за один раз, но усталость постепенно отступала, разум прояснялся, а уже привычная раздражительность утихла. Вскоре ситуация стала напоминать таковую в начале эпидемии: жители каждого плота сами ухаживали за своими больными. Никто не высказал ни одной претензии по поводу нашего самоуправства в то время, когда большинство находилось в беспомощном состоянии. Насчёт продуктов вообще речи не заходило, а прочие вещи за один день разобрали владельцы или соседи владельцев, если те ещё не встали на ноги.
Двадцать шестого августа болото наконец-то закончилось, уступив место горному ландшафту. Большая часть кровососов осталась позади, и надобность в дымовой завесе отпала. По молчаливому согласию мы продолжили сплав до следующего утра, чтобы увеличить расстояние от очага болезни. Когда развеялись остатки зеленоватой туманной дымки, выяснилось, что, не будь её, мы бы уже давно заметили высокую гряду гор, протянувшуюся от горизонта до горизонта почти перпендикулярно нашему пути. А из-за ограниченной видимости поняли, что приближаемся к горам, только когда подплыли к ним почти вплотную. Встретившись с непреодолимой преградой, река свернула и теперь текла параллельно обрывистому склону.
Горы выглядели странно, даже страшно. Редко попадался склон положе, чем в сорок градусов — обычно обрывистый или даже слегка нависающий. Но крутые участки перемежались многочисленными небольшими почти горизонтальными террасами, густо поросшими разнообразной растительностью. Да и сами обрывы не безжизненны: то тут, то там пробиваются цепкие пучки травы, кустарники и причудливо изогнутые деревья, цепляющиеся корнями за малейшие трещины в породе. Часто целые участки склонов покрывали вьющиеся лианы, создавая впечатление огромной зелёной занавеси. Казалось, что горы достигают космоса, они уходили высоко вверх, и вершины терялись где-то в небе. Проплывающие облака не достигали даже середины видимого склона. Такие невероятные размеры кружили голову, и иногда, отдыхая на крыше плота, я представляла, что на самом деле не лежу, а вишу в воздухе, а подо мной до самого горизонта простирается редколесье.
— Бред, — вздохнула Вера, вытягиваясь рядом и тоже любуясь на необычную картину.
— Что «бред»? — повернула голову я.
— Бред, — повторила геолог, кивнув на горы. — Так не бывает.
— Это точно, — согласился Маркус, забираясь к нам и протягивая уже надоевшую сырую рыбу (готовили только для самых слабых — хвороста почти не осталось). — Такие горы должны были провалиться под собственной тяжестью. Или развалиться. К тому же они слишком крутые…
— Ты прав, но я сейчас о другом думала, — хмыкнул Вера. — Река.
Я села и посмотрела на воду. Нормальная река, чем не нравится?
— Да, река тоже, — согласился физик.
— А с ней-то что не так? — полюбопытствовала я.
— Реки не должны течь с низин в горы, — пояснил Маркус.
А ведь точно! Идиотизм какой-то получается.
— Вода течёт вниз… — начала я.
Перевела взгляд на загораживающие обзор громады.
— Но горы выше болот, ведь так? — потёрла лоб, и продолжила: — Получается, что река течёт вверх?
— Я и говорю: бред, — вздохнула Вера. — Такого не может быть, но факт остается фактом: мы приплыли к горам. Бред… — снова потянула она. — Жалко, что сил мало, а то бы можно было поискать причину этого бре… этой странности.
— Да уж, — кивнула я и сочувственно похлопала подругу по плечу.
Каково видеть, что всё не так, как должно быть? Иногда даже жаль, что не удаётся поверить в то, что всё это — только сон или видение, а не существует на самом деле. То, что раньше казалось незыблемой истиной, теперь таковой не является. И нам приходится мириться с происходящим.
Утром караван, впервые за последние несколько недель, пристал к берегу. Облюбовав большое одинокое колючее дерево со сладкими суховатыми красными плодами размером с мелкий абрикос, я залезла на него и пару часов добросовестно занималась пополнением запасов. Наконец, посчитав, что потрудилась достаточно, набрала ещё где-то полкорзины и направилась к большому уступу, чтобы отдохнуть в одиночестве и спокойно подумать. С него должен открываться прекрасный вид на реку и плоты у берега, а два кривых дерева с густой кроной подарят защиту от жаркого солнца. Но, добравшись до облюбованной терраски, поняла, что приглянулась она не только мне: под деревом, облокотившись о ствол, сидел Марк, флегматично пожёвывая одну из небольших ящериц. Ещё почти два десятка тушек того же вида лежали в рядок и ждали своей очереди. Поприветствовав сородича, я устроилась рядом и поставила корзину так, чтобы до содержимого было легко дотянуться.
— Угощайся.
Оборотень улыбнулся и переложив ящериц поближе ко мне, выразительным кивком предложил присоединяться, а сам запустил руку в корзину. Я тоже не преминула воспользоваться приглашением и, откусив, с аппетитом захрустела головой рептилии.
Всё-таки, лучше всего сближает не время и не лёгкое общение, а совместное преодоление трудностей. Прошло всего-то меньше трёх недель, а я уже не могу воспринимать Марка не только как врага или недруга, но и просто как безразличного чужака. Может, иногда совместный труд и порождает негативное отношение, но в данном случае он превратил нас в друзей — не в приятелей, с которыми приятно проводить время, а в по-настоящему близких людей, которым без колебания можно доверить собственную жизнь, и между которыми нет места дискомфорту или стыдливости. Мы, даже не двое, а все четверо (включая Росса и Ину) делом доказали друг другу, что несмотря на все наши недостатки и неприятные черты характера, остаемся хорошими, достойными уважения и дружбы разумными существами. Сейчас, если бы не Рысь, я бы сама предложила оборотню переселиться к нам.
