14
Высадка прошла без происшествий. Клэйн ступил на траву и остановился, чтобы набрать глубокий глоток воздуха. Воздух имел очень слабый едкий запах, судя по всему в нем было мельчайшее количество хлора. Это было необычно, если учесть природную склонность этого газа смешиваться с другими веществами.
Это предполагало естественный хлоропроизводящий химический процесс. Что его заинтересовало, так это то, что содержание хлора могло объяснить слабую общую дымку в воздухе. Она была, как ему вдруг показалось, несколько зеленоватая.
Он засмеялся и выкинул это из головы.
Первый дом деревни стоял в ста ядрах. Это было одноэтажное строение, несколько расходящееся во все стороны и сделанное из дерева.
Все его существо дрожало от нетерпения. Но Клэйн держался спокойно. Он провел день на складном стуле около судна. Он не обращал прямого внимания на «внешних», Когда он замечал, как кто-то или группа что-то делает, он делал запись в своем журнале. Сориентировав селение по стороне света, он отмечал приходы и уходы жителей.
С приближением ночи воздух становился прохладней, но он, просто накинув куртку, продолжал наблюдения. В домах зажегся свет. Он был слишком ярок для свечей, на таком расстоянии Клэйн не мог определить, что это.
Начиная примерно через два часа после темноты, огни по одному погасли. Вскоре все селение погрузилось в темноту. Клэйн записал: «Они, кажется, не боятся. Нет даже сторожа».
Он проверил это. В сопровождении двух крепких варваров он часа два бродил между домами. Темнота была полной. Не было ни звука, за исключением их собственных шагов и редкого ворчания одного из воинов. Движения и звуки, казалось, не беспокоили жителей, никто не вышел проверить, кто шумит.
Клэйн вернулся на корабль и вошел в свою закрытую каюту. В кровати он прочитал записи в своем журнале. Снаружи доносились отдельные звуки укладывающихся солдат, ворочавшихся в спальных мешках. Потом, когда наступила тишина, он выключил свет.
Он спал тревожно, голова была напряжена от мыслей о его цели, планах и действиях, которые необходимо предпринять. Проснулся он на рассвете, наскоро позавтракал и затем снова уселся наблюдать за происходившим в селении. Прошла какая-то женщина. Она бесстрастно Посмотрела на людей вокруг корабля, хихикнула, когда один из солдат свистнул ей, а затем скрылась из виду среди деревьев.
Несколько мужчин, смеясь и разговаривая, прошли в сад к северу и стали собирать фрукты. Клэйн мог видеть, как они, стоя на лестницах, наполняли свои небольшие ведерки. Около полудня, удивленный каким-то противоречием в их действиях, он оставил корабль и двинулся поближе к ним.
Время прихода было выбрано неудачно. Когда он подошел, мужчины, как будто договорившись, оставили свои ведерки и направились к деревне.
На его вопрос один из них ответил:
— Обед!
Все они дружелюбно закивали и ушли, оставив Клэйна одного в саду. Он подошел к ближайшему ведру, и, как он наполовину и ожидал, оно оказалось пустым. Все ведра были пусты.
Огромное голубое солнце было прямо над головой. Воздух был теплым и приятным, но не горячим. Дул легкий ветерок, и в окружающих его тишине и спокойствии было ощущение вечного лета.
Но ведра были пусты.
Клэйн провел минут сорок, исследуя сад. И нигде не было никакого бункера, ничего, куда могли бы унести фрукты. Сбитый с толку, он забрался на одну из лестниц и с осторожностью наполнил ведро.
Он был осторожен, хотя не знал, чего он опасается, что может произойти. Ничего не произошло. В ведро вошел двадцать один золотистый плод. В том то и была беда. Они были в нем. Клэйн отнес плоды и ведро к спасательному судну, поставил их на землю и приступил к их систематическому изучению.
Он не нашел ничего необычного. Никаких приспособлений, никаких кнопок, никаких рычагов, ничего. Ведро казалось обыкновенным металлическим контейнером и содержало в тот момент осязаемые неисчезающие плоды. Он взял один, желтый, и надкусил его. Он был восхитительно сладок и сочен, но вкус был незнакомым.
Он задумчиво ел его, когда один из мужчин подошел за ведром.
— Вы хотите эти фрукты? — спросил селянин. Он, очевидно, был готов отдать их ему.
Клэйн стал медленно вынимать плоды по одному. Пока он это делал, он рассматривал мужчину. Парень был одет в грубые слаксы и рубашку с открытым воротом. Он был чисто, тщательно выбрит, и казалось, что он только что умылся. На вид ему было лет тридцать пять.
Клэйн помедлил.
— Как вас зовут? — спросил он.
Мужчина широко улыбнулся.
— Марден.
— Хорошее имя, — сказал Клэйн.
Марден казался довольным. Затем он посерьезнел.
— Но мне нужно ведро, — сказал он. — Собирать дальше.
Клэйн взял еще один плод из контейнера и спросил:
— Почему вы собираете фрукты?
Марден пожал плечами.
— Каждый должен иметь свою долю.
— Почему?
Марден глупо взглянул на Клэйна, какие-то секунды он смотрел, словно не был уверен, что расслышал правильно.
— Это не очень умный вопрос, — сказал он наконец.
Клэйн тоскливо предположил, как распространится эта история о том, что какой-то тупица с корабля задавал глупые вопросы. С этим ничего не поделаешь.
— Почему, — настойчиво продолжал он, — вы чувствуете, что вам нужно работать? Почему бы не работать другим, а вам ничего не делать?
— Я не делать свою долю? — в голосе Мардена явно чувствовалось потрясение. — Но тогда у меня не будет права на еду.
— Кто-нибудь не даст тебе есть?
— Н-нет.
— Кто-нибудь накажет тебя?
— Накажет? — Марден казался озадаченным. Лицо его просветлело. — Ты имеешь в виду, будет ли кто-нибудь сердиться на меня?
Клэйн оставил это. Он разговаривал с этим человеком» сего несколько минут. Но ему открылась философия здешних жителей, настолько укоренившаяся, что люди даже и не представляли, что может быть другое отношение.
— Посмотри на меня, — сказал он. Он показал на корабль, неясным пятнышком висевший в небе. — Я владею частью этого.
— Ты живешь там? — спросил Марден.
Клэйн не обратил внимание на неточность.
— И посмотри на меня здесь, — сказал он. — Я весь день сижу на этом стуле и ничего не делаю.
— Ты работаешь с этим, — Марден показал на журнал, лежащий на земле.
— Это не работа. Я делаю это для моего собственного удовольствия. — Клэйн и сам почувствовал себя сбитым с толку. Он поспешно сказал: — Когда я голодаю, делаю я что-нибудь сам? Нет. Эти люди приносят мне что-нибудь поесть. Разве это не лучше, когда приходится все делать самому?
