— Ты веришь этому?
Марден улыбнулся:
— Никто здесь не помнит такого родства, но может это и так, как ты говоришь.
— У вас есть письменная история?
Селянин колебался.
— Она началась триста лет назад. До этого — пустота.
Клэйн сказал:
— Мы с тобой оба люди. Мы говорим на одном языке. Это кажется логичным, не так ли?
— А, язык. — Марден засмеялся.
Клэйн изучающе посмотрел на него, озадаченный. Он так понял, что селянин не мог воспринять абстрактную идею, которая не встраивалась в его понятия.
Клэйн сказал:
— Этот способ, которым вы переносите себя и свои вещи с Внешней на Внутреннюю и в другие места на этих планетах, — вы всегда умели делать это?
— Конечно. Это самый лучший способ.
— Как вы это делаете?
— Как, мы просто… — Марден замолчал, и на лицо его легла любопытная пустота; он слабо закончил, — делаем это.
Это было так, как Клэйн и думал. Вслух он сказал:
— Марден, я не могу этого делать, а я хочу уметь. Ты можешь мне это просто объяснить?
Мужчина помотал головой.
— Это так не объясняется. Просто делается и все.
— Но когда ты научился? Сколько тебе было, когда ты сделал это в первый раз?
— Около девяти.
— Тогда почему ты не мог делать этого раньше?
— Я был слишком молод. У меня не было времени научиться этому.
— Кто учил тебя?
— А, мои родители.
— Как они тебя учили?
— Это было не совсем обучение. — У Мардена был несчастный вид. — Я просто делал то, что делали они. Это было очень просто.
У Клэйна в этом сомнения не было, раз они все могли делать это, очевидно, даже не думая об этом. Он разглядывал собеседника и понял, что давил на него сильнее, чем это казалось на поверхности. У Мардена никогда не было подобных мыслей, и они ему не нравились.
Клэйн поспешно переменил тему разговора. Был еще более жизненно необходимый вопрос, бивший в корень всего этого.
Он задал его.
— Марден, — сказал он, — почему Риссы не захватят планеты Внешнюю и Внутреннюю?
Он объяснил про нападение на Землю, про применение атомных бомб, про отказ вступать в контакт и про возможность будущей опасности. Описывая, что произошло, он следил за реакцией селянина. И к своему разочарованию увидел, что тот не в состоянии ухватить картину как целое.
Тогда у него в мыслях возникла картина, которая его потрясла. Предположим, у этих людей было чем ответить на угрозу Риссов. Предположим, что здесь, на этой тихой планете было все, что людям Земли было нужно, чтобы выиграть их смертельную войну.
И они могли это получить, потому что Марден сказал:
— Риссы нас не беспокоят. Зачем им?
— На это должна быть какая-то причина, — сказал Клэйн. Он убежденно продолжил: — Марден, нам обязательно нужно узнать, что это за причина. Даже для вас это важно. Что-то их сдерживает. Пока вы не узнаете что, вы никогда не будете чувствовать себя по-настоящему в безопасности.
Марден пожал плечами. У него был скучный вид человека, который поспешно сделал поверхностный вывод о чем-то, что не входило в его собственные представления. Он сказал терпимо:
— Вы, земляне, не очень умны и задаете глупые вопросы.
Это фактически был конец их беседы.
Клэйн еще оставался, но Марден больше не воспринимал его серьезно. Его ответы были вежливы и ничего не значили.
Да, они торговали с Риссами. Это вполне естественное дело. Планеты-близнецы отдавали свои излишки продовольствия, а в ответ они получали, что хотели из того, что было на корабле Риссов. В общем-то у Риссов было не так уж много из того, что хотели жители Внешней и Внутренней. Но что-нибудь да всегда было. Мелочь — как это.
Он встал и принес Клэйну штампованное пластмассовое украшение, фигурку животного. Это была дешевая поделка, стоящая самое большее несколько сестерций. В замешательстве Клэйн осмотрел ее. Он пытался представить, как две планеты отдавали свои излишки продуктов нечеловеческим существам взамен за бесполезные безделушки. Это не объясняло, почему Риссы не завоевали эту систему, но впервые смог понять презрение, которое, должно быть, испытывали чужаки к человеческим существам.
Наконец он ушел, чувствуя, что совсем измотал себя с Марденом и что надо попытаться еще с кем-нибудь.
Он вызвал по радио Чиннара и попросил его спуститься. Несмотря на свое ощущение срочной необходимости, он осторожно предложил варвару подождать до полуночи следующего вечера. В эту ночь Клэйн спал несколько спокойнее, но проснулся на рассвете. Он провел день на складном стуле, анализируя возможности положения. Это был один из самых длинных дней его жизни.
Чиннар опустился незадолго до сумерек. Он привел с собой двух своих секретарей и молча выслушал отчет Клэйна.
Мутант был занят своим и только через несколько минут заметил насмешливое выражение лица предводителя варваров. Чиннар сказал:
— Ваше превосходительство, вы предлагаете обмануть этого внешнего?
Клэйн был все еще сосредоточен на собственных целях. Он начал:
— Дело в том, что следует принять во внимание некоторые вещи, которые уже произошли, и простой характер Мард…
Чиннар перебил его:
— Совершенно точно. Я одобряю ваш анализ. Я считаю, что эта мысль превосходна. — Чуть-чуть мотнул головой, отвергая циничный подтекст этой похвалы. Но Клэйн был поражен.
Почти двадцать четыре часа он составлял схему сегодняшней беседы. И ему ни разу не пришло в голову, что он играет свою старую, хитрую роль. В том, что он задумал, была хитрость, основанная на четком понимании трудности общения с этими внешними. Основанная также на его убеждении, что времени терять было нельзя.
— Приступим? — спросил Чиннар.
Клэйн молча пошел вперед. Он решил не стыдиться того, что ему не удалось жить по идеалам, что он считал просто необходимым для окончательного успеха. В конце концов он действовал в новом окружении.
Но этого больше не должно случиться.
Марден принял их любезно. Глаза его немного расширились, когда он услышал удивительный золотистый голос Чиннара, и в дальнейшем, когда говорил предводитель варваров, он слушал его с глубоким уважением. Такая реакция соответствовала задумке Клэйна. Одной из личных проблем его на Земле было то, что он был хрупкого телосложения и что из-за определенных отличий в его физическом строении, вызванных мутацией, он носил серую маскирующую одежду служителя атомных богов. Та сила, которую он показывал, была интеллектуальной, а это не впечатляло людей, пока до них не доходило, что за этим кроется. Что всегда требовало времени.
