– Зачем? – притворно удивился взводный. – За тебя мертвого мне не достанется ничего, кроме десятка плетей. Я доставлю тебя живым. И руки твои тоже пригодятся. Но никто не говорил, что ноги должны быть в целости…
Косталан пожал плечами. Рокагон выглядел законченным садистом, мог и выполнить свою угрозу.
– Впрочем, вполне возможно, что такие меры нам не понадобятся. У нас тут еще вот эта милашка…
Юнари задрожала под взглядом солмаонца и крепче прижалась к Косталану. Несмотря на всю тяжесть ситуации, в глубине души он возликовал: «Совсем, как раньше! Может, врал Креганон, и память пропала не навсегда? И есть еще шанс, что все восстановится?»
– Как вы думаете, ребята, наш добрый Косталан будет хорошо себя вести, если мы пообещаем не убивать девчонку прямо здесь?
Он взял Юнари за плечо и резко дернул к себе. Она охнула и попыталась оттолкнуть командира. Рокагон ухмыльнулся и, резким движением развернув ее, ухватил сзади и зажал рот ладонью. Но девушка в долгу не осталась. Еще совсем недавно сонная и апатичная, она словно опять стала прежней. Юнари дернулась и со всей силы вцепилась зубами в руку командира.
– Ах ты, тварь! – выругался он и ударил ее в висок рукоятью палаша.
Девушка упала без звука, сломалась, как кукла уличного театральщика, лишенная веревочек. Из рассеченной кожи на лице текла кровь, заливая щеку.
Косталан бросился на командира и вцепился ему в горло.
– Взять его! – скомандовал Рокагон, отбиваясь.
Кузнец уже дотянулся цепкими пальцами до кадыка, больше всего на свете опасаясь не успеть. На голову опустилось что-то тяжелое, в глазах запрыгали искры. Косталан не отпускал. Сзади ударили еще. И еще. Мир померк и провалился в никуда.
– Все! – сказал командир, потирая горло. – Вяжите его и девку! И уходим!
– А с этим что делать? – спросил солдат, указывая на Онгаста. – Отпустить?
Рокагон пожал плечами:
– Ты что, забыл девиз имперского десанта?
Морские пехотинцы ухмыльнулись. Тот, что стоял ближе всех к юному подавальщику, с шелестом вынул из ножен палаш.
Паренек, в отличие от солмаонцев девиза не знал, как не знал и языка, но все прекрасно понял.
– Отпустите меня! Вы обещали! – закричал подмастерье.
Выдав Косталана, он утратил свою полезность. Командир десанта махнул рукой, убрать, мол. Короткий удар – и бедняга Онгаст, хрипя, осел на плиты двора. Дрожащие руки безуспешно пытались зажать рану на груди. Кровь выплескивалась толчками, расцветив красным грязно-серый ковер лежалого снега.
Свен ворвался в кабинет Игоря без стука, включил панель интервизора, ткнул пальцем:
– Что это?!
На экране со значком Хоуп-ИТВ в ближнем правом углу разворачивалась панорама горящего города. С моря по нему били корабли, с каждым залпом поджигая все новые и новые дома. По задымленным улицам суетливо метались человечки-муравьи. Суровый голос Микки за кадром вещал что-то пафосное.
Квашнин вздохнул.
– Талвела с нашего разрешения транслирует запись «двойки». Солмаон так испугался мощи недостроенной паровой машины, что решил выкрасть ее вместе с изобретателем.
– Я знаю! Миро мне только что объяснил! Я хочу знать другое! Ты с самого начала ИМЕЛ! В ВИДУ! ВОТ ЭТО!! – с каждым новым словом голос Хеглунда гремел все громче, а для наглядности он еще тыкал в плазменную панель, оставляя на интервизоре тающие радужные разводы.
– Сядь! – Игорь хлопнул ладонью по столу. – Прекрати истерику!
– Это не истерика, – чуть тише сказал Свен. – Я просто хочу знать.
Командир потер пальцами виски, устало посмотрел на него:
– Если тебе это так важно – нет, не имел. Аналитики просчитывали вероятность силового исхода где-то на уровне тридцати – тридцати двух процентов. Солмаон уже потерял Иррабана и решил таким макаром исправить положение. Что нам на руку, конечно.
– ТАМ РЕЗНЯ!! – снова выкрикнул Хеглунд. – Людей убивают. Мирных, ни в чем не виноватых. И ты говоришь, что это нам на руку?!
– Тише! Убиваем не мы, прошу заметить. Они сами прекрасно справляются. Вряд ли мы смогли бы так быстро и надежно поссорить их друг с другом, если бы они сами того не хотели. А на руку нам то, что теперь Солмаон и Чжанжоу находятся в состоянии войны. Понял? Если все правильно разыграть и не дать им помириться…
Свен вдруг спрятал лицо в ладонях и затрясся всем телом.
– Боже мой! И я помогал совершить все это! И еще хотел вытащить Иламу сюда, к нам! Думал, дурак, что наш мир лучше!
Игорь подтянул ногой стул, присел рядом со Свеном.
– Спокойно, парень. Наш мир действительно лучше, хотя бы потому, что мы не уничтожаем целый город ради одного человека.
– Но это спровоцировали мы! Три месяца мы пичкали солмаонцев ложной информацией о паровой машине. И вот что вышло! Неужели ты не чувствуешь себя подлецом! Сколько народу там погибло? Сто? Двести?! Тысяча?! – Хеглунд иссяк внезапно, словно перегорел. Голос его стих, глаза потухли. Закончил он почти шепотом: – И каждый из них на моей совести… и на твоей, командир…
– Не вали на себя чужую вину, Свен. Для похищения одного Косталана достаточно было трех-четырех, максимум десятка шпионов, как это было с Иррабаном. Ну, может двух десятков, учитывая, что кузнеца хорошо охраняли. Солмаон послал целую эскадру, и морские пехотинцы вырезали половину города. Это знак, Свен. Император Гравандер хотел показать всему миру, кто хозяин на Восточном материке. Отомстил за географа и заодно предупредил Чжандоу. Чтоб в дальнейшем неповадно было красть его людей. На чувствительный, но по большому счету не слишком болезненный щелчок он ответил сокрушительным ударом.
– Но мы же…
– Прекрати повторять одно и то же! Заладил: «мы, мы, мы»! Пойми, что наша деза лишь подарила Солмаону удобный предлог для нападения. Ко всему остальному мы не имеем никакого отношения.
– Но теперь будет война.
– Да, скорее всего. Но для нас это самое выгодное развитие событий!
– Командир! – в голосе Хеглунда звучала боль и стыд. – Развяжем ее мы!
«Нет, это просто невозможно!» – Квашнин поймал себя на мысли, что самым лучшим решением было бы закатить сейчас Свену пощечину. Обидится, конечно, но хоть в себя придет.
– Ты плохо учил историю Надежды. Солмаон и Чжандоу семь веков подряд прекрасно воевали без нас. И всегда находили повод для столкновения, будь то ограбленные купцы или оскорбительные выходки пьяной толпы. В девятое лето правления императора Игаменона III Солмаон объявил Соцветию войну из-за того, что в гавани Меца на императорский штандарт посольского корабля капнула пролетевшая птичка. Помнишь, как иносказательно называется Солмаон? Земля Тысячи Побед. Может, это и преувеличение, но даже пятьсот выигранных битв не могли случиться сами по себе.
