- А может, Сотрясающий землю послал в Коринф это знамение? - спросила Ио у Симонида. Он пожал плечами:
- С позиций разума я бы объяснил все сменой направления подземных потоков. Ну и конечно любой бог может воспользоваться землетрясением, чтобы послать людям предупреждение - прежде всего, разумеется, Сотрясающий землю. Как и любой из хтонических богов.
Ио кивнула, словно в подтверждение собственных мыслей.
- А что ты скажешь о тех призраках? - спросила она.
- Давно установлено, - отвечал Симонид, - что из потревоженных гробниц часто появляются призраки; а в прошлую ночь гробниц было повреждено немало. - Он указал на жену чернокожего. - Вот и от нее мы об этом слышали.
- Когда я вел отряд, посланный моим родным городом для осады Сеста, заговорил снова Пасикрат, - то слышал, что варвары осквернили множество гробниц, забрав оттуда не только дары богам, но и то, что было положено в могилы покойникам. Я не слышал, чтобы хоть кто-то из них был за это наказан.
- А как насчет падения Сеста? - сухо спросил Фемистокл.
- Ну, если угодно... - сдался Пасикрат. - Да, конечно, это была могучая твердыня, а пала она очень быстро. Мне говорили, что мы не успели еще погрузиться на корабль, который отвез нас домой, как пришло сообщение, что город пал.
- Что значит "тебе говорили"? - спросила Ио. Я видел, что хоть она и боится Пасикрата, но говорит смело. - Ты же сам там был! И я была, и я тебя отлично помню.
- Я был болен, - сказал он ей. - Моя рана вызвала лихорадку.
- Так, значит, это не ты отдал приказ спартанцам отправляться домой? спросил Фемистокл. - А может, ты?
Пасикрат помотал головой.
- Ты ведь больше уже не можешь держать щит, верно? - спросил у него Полос.
Пасикрат сладко улыбнулся ему, словно ему нестерпимо хотелось погладить мальчика по голове.
- Пока что могу - щит у меня особый, мне его сделал один из наших искуснейших оружейников и приспособил к нему ремни на застежках. Я покажу его тебе, когда мы доберемся до Спарты.
По-моему, больше ничего интересного за ужином не говорилось. После трапезы Ио сказала, что хочет прогуляться по берегу озера, и попросила меня пойти с нею. Берег там местами топкий, заросший тростником, хотя видно, где этот тростник сажали специально - для крыш. Еще там ужасно много лягушек. Я спросил Ио, не боится ли она тех страшных птиц.
- Нет, господин мой, - отвечала она. - Ну, может, немного. - Она взяла с собой свой меч.
- Их здесь нет, - сказал я ей, - иначе здесь не было бы столько лягушек. Водяные птицы с длинными острыми клювами всегда любили лягушек.
Ио кивнула и села на упавшее дерево.
- У тебя ноги не болят, господин мой? Мы сегодня много прошли, а ты даже ни разу не сел на повозку.
Я признался, что ноги у меня действительно болят, но если она хочет пройти еще, то я, конечно же, пойду с нею.
- По правде говоря, мне совсем не хочется никуда идти, господин мой. Я всего лишь хотела увести тебя подальше, чтобы другие не подслушали. Я знаю, ты все еще помнишь, как Пасикрат рассказывал о призраке, явившемся в его комнату, и вдруг умолк. Как ты думаешь, почему он умолк?
Я немного подумал и ответил:
- Наверное, испугался. Большая часть людей боится привидений, по-моему. Но многим стыдно в этом признаться. Возможно, Пасикрату тоже стало стыдно.
Ио выплюнула изо рта прядку волос, которую задумчиво покусывала.
- Я так не думаю, - сказала она. - Я хочу сказать, что он, возможно, запросто солгал бы. Вряд ли страх перед привидением заставил его умолкнуть. Если бы он хотел сказать об этом, то сказал бы сразу, еще когда рассказывал, как услышал вопли Каллии или увидел призрака. - Ио соскользнула с дерева и подобрала длинную палку. - Смотри, вот я, например, то привидение. У меня есть копье и большой щит, и я намерена тебя убить.
Я перехватил палку, которая тут же сломалась.
- Правильно, - сказала Ио. - Ты бы попытался перехватить копье. - Она отшвырнула сломанную палку и снова уселась на прежнее место. - Я думаю, что Пасикрат поступил именно так. Он, скорее всего, его и перехватил - он ведь очень ловок.
- Одной правой рукой? Но это же очень трудно, Ио! Да и призрак к тому же прикрывался щитом.
Она покачала головой.
- Нет, обеими руками, господин мой! По-моему, как раз об этом он чуть не проговорился. Он еще так странно посмотрел на свою культю, помнишь?
- Ты хочешь сказать, что он лгал? И вообще никакого призрака не видел?
- Нет, господин мой. Я хочу сказать, что когда он бился с ним, у него левая рука была! - Больше она ничего не прибавила и уставилась на отражение багровых закатных облаков в водах озера.
- Рука-фантом? Потому что соперником его был призрак?
- Ты помнишь Эгесистрата, господин мой? Ты сегодня читал о нем в своем дневнике?
Я признался, что нет.
- Он очень хороший прорицатель. Он очень много знает о призраках и богах; помнишь, когда мы с ним еще только познакомились, он говорил, что те люди, которых ты убил своим мечом, вполне возможно, могут вернуться. Это ведь ты отрубил Пасикрату руку, господин мой. Своим мечом.
Сейчас уже очень поздно, но я не думаю, что Полос спит. Я тоже не мог уснуть, так что зажег эту лампу. Далеко, на склоне горы, кто-то играет на свирели. Когда я ложусь и закрываю глаза, мне видятся танцующие фигуры с той красной вазы из дворца моей памяти - один из танцоров тоже играет на свирели... По-моему, лучше я спать пока не буду и еще кое-что запишу.
Этот Пасикрат уже поджидал нас с Ио, когда мы вернулись, и сказал, что у него есть в городе дела, а потом попросил меня разрешить ему взять с собой Полоса в качестве помощника. Ио сердито замотала головой, но я, взглянув на культю Пасикрата, позволил ему взять мальчика. Когда Полос вечером вернулся, он весь дрожал и разговаривать с нами не захотел.
Я пошел в комнату Пасикрата объясняться, но тот поклялся, что Полоса не бил. Было заметно, что Пасикрат сильно ненавидит меня и очень боится. И, похоже, себя он тоже ненавидит за это. Я даже пожалел его, хотя, возможно, этого как раз делать не стоило. Я спросил, в Спарту ли мы идем и родной ли это его город (хотя я был в этом уверен, потому что он обещал Полосу показать там свой особенный щит), и он подтвердил, что все действительно так. Тогда я сказал, что убью его даже посреди спартанской агоры, если он еще хоть раз сделает с Полосом что-нибудь дурное. И он снова поклялся, что ничего дурного ему не сделал.
Мы разбудили Фемистокла; он сказал, что я не должен угрожать Пасикрату (что я и без него уже понял), и отослал меня спать. Эту комнату мы делим с Полосом, Ио, чернокожим и его женой.
Луна стоит высоко в небе. Я перечитал многое в своем дневнике - об Эгесистрате и много раз - о Фаретре. Глаза у меня болят и слезятся от усталости.
