- Значит, говоришь, аномалия?
- Ну, да. Точно так же, как у нас - Пятачок. Все свиньи, как свиньи, а он - выродок. Сколько не корми, все равно дохлый.
- И что будем делать?
- Вязать и сдавать. Исполнение желания - это не хухры-мухры. Такими возможностями не разбрасываются.
- Сейчас?
- Нет. Ночью все равно его сдать не получится, а, вдруг, дружки нагрянут? Утром дельце обтяпаем.
- Ну, тогда я пошел?
- Нет, Наф, не сейчас.
- Так моя очередь!
- Потерпи. Не гоже, чтобы из-за свиноматки срывались наши планы.
- Обещаю, вернусь до рассвета.
- Знаю я такие обещания!
- А ты мне свою очередь уступишь?
- Почему я? Пусть Ниф.
- Фигу! У него тогда два раза подряд получится. Сам уступай!
- Что мы спорим? Завтра у нас будет желание. Загадаем каждому по пять хрюшек и все дела.
- А если завтра Пух встрянет защищать Соловушку?
- Тоже повяжем!
- И скажем, что он тайный друг Сантехника.
- Может полжеланьице и за него перепадет.
Коварный план предательства был согласован и утвержден. Тайный совет, который проходил во дворе из-за опасения случайных свидетелей, завершился. Хозяева отеля, самодовольно похрюкивая, разошлись по комнатам, предвкушая благостные перемены завтрашнего дня.
* * *
- Так мы летим, или ты дальше спать будешь?
Я открыл глаза. Надо мной стояла Яга. Легкая усмешка на губах была единственным проявлением эмоций.
- Сейчас, - промямлил я, осипший от сна голос другим словом назвать было нельзя.
Хозяйка вышла. Я лежал на широкой кровати в просторной спальне. Рядом, на пуфике, лежали аккуратно сложенные джинсы и рубашка. Я вскочил, оделся.
Хорош, спаситель! Это ж надо было так опростоволоситься! Дело в том, что вчера за ужином, я как-то нечаянно переусердствовал с напитком, хотя специально на него не налегал. Само собой получилось. И, уверен, без всякой магии. Обыкновенное алкогольное опьянение. Только напиток был весьма ядреным и одновременно вкусным. Поэтому пилось легко, пьянелось быстро и неотвратимо.
Когда пришло время поговорить о делах, я уже достаточно набрался. И что плел хозяйке Чертогов, абсолютно не зафиксировалось в голове. Единственное, что хранила память - это отраженная в самоваре моя перекошенная рожа, в запале втолковывающая что-то своим собеседникам. Что именно я говорил не удалось бы вытянуть из меня самым изощренным мастерам пыточного ремесла, потому что я сам понятия не имел, о чем шла речь за ужином.
Но как бы там ни было, кажется моя пьяная болтовня, возымела требуемое действие. Не на прогулку же пролететься приглашала меня Яга.
Спальня оказалась на втором этаже (как укладывался спать, естественно, так же не помнил). Я спустился по боковой лестнице. В столовой по быстренькому перекусили. Мы с Карлом слегка похмелились, хотя синдромом не страдали.
- Марго, останешься или с нами полетишь?
- Полечу. Вдруг, потребуется к кому-нибудь подлизаться. Ты же не умеешь. - Промурлыкала киска.
- Только поэтому? А может, торопишься Ваську выручать?
Кошка фыркнула и, задрав хвост трубой, скользнула в щель под начавшей подниматься стеной. Мы, дождавшись полного открытия, последовали за ней.
После того, как мы миновали тамбур и вышли из лачуги, я обомлел. Дно оврага полуметровым слоем покрывали белеющие кости. Более того, к дверям вела дорожка, обозначенная шестами с водруженными на них ухмыляющимися черепами. Я готов был поклясться, что вчера вечером ничего подобного не было. Мое беспамятство в этом свете приобретало зловещий оттенок.
- Ты чо? - легонько клюнул меня ворон чуть повыше уха.
- Так..., - я не нашел, что сказать и ткнул пальцем в ближайший череп.
- Гм... Вчер-ра ни фига не испугался, а сегодня...
- Он не видел. Я ему вчера взгляд отвела. Мнительный он шибко. Ну, так летим или сопли распускать будем по невинно загубленным?
- Летим, - вздохнул я.
Хорошо, что успел подумать о самом хреновом. И теперь, с чувством легкого облегчения ввиду своей непричастности к окружающему пейзажу, я оседлал метлу и взмыл в небо.
Следом за мной взлетели Яга и Марго. У киски была собственная, подогнанная под ее размеры метла.
- Я все-таки хозяйство пр-ровер-рю, - сообщил Карл.
- Так ты же вечером проверял.
- Вчер-ра как-то не ср-рослось. Не получилось. Потом р-расскажу.
- Только надолго не пропадай.
- Не боись, догоню. Я только глазком одним зыр-ркну.
Карл лихо спорхнул с плеча и, подражая реву пикирующего бомбардировщика, начал снижаться на Янину поляну.
* * *
Клара открыла глаза. Чистое безоблачное утреннее небо. И кроны деревьев. Где, что, как и почему???
Она лежала в густой траве, причем в такой позе, которую даже при желании принять было бы затруднительно. В небо одновременно смотрели и лицо, и та часть туловища, которая в обычном положении направлена в противоположную сторону. На эту самую часть начинающая ведьма уселась, применив для этого не мало усилий. Затекшее тело плохо слушалось, каждое движение отзывалось клокочущей болью в ничего не помнящей голове. Зато сразу пришла на память Яна во время приготовления наливки и проклятое заклинание: "У меня с похмелья голова не боли, у гостей не боли, а у Клары - боли". Тьфу! А, иначе, говорит, сопьешься, нафиг...
Еще она помнила страхолюдного хлюпика, который так жестоко обманул ее, и как собиралась просто напиться и хорошо выспаться. Судя по всему и то и другое удалось. Вот, только почему пробуждение произошло не в уютной кровати, а в лесу?
Клара навела резкость и осмотрелась. Оказалось, что находится она на краю поляны, всего в паре десятков метров от избушки. Значит, в беспамятном состоянии набедокурить не успела. Просто пошла куда-то (куда?) и упала. А подняться не было сил. Все понятно. Пошла и упала. Нет. Не пошла. Полетела. Рядом лежала метла.
Клара повнимательней вгляделась в крону ближайшего дерева. Так и есть. Несколько сломанных сучьев полностью поясняли картину: изрядно набравшись, решила, что день не должен так скверно заканчиваться и стоит полететь куда-нибудь, развеяться. Но не справилась с управлением. Отсюда и столь нелепая поза.
Ей пришлось резко бухнуться в траву и замереть: из избушки вылетел Карл, на несколько мгновений завис над поляной, оглядывая окрестности, затем быстро полетел в сторону Города.
Кряхтя, охая и проклиная все на свете, сунув метлу подмышку, Клара поплелась в избу похмеляться. И вовсе не пьянства ради. А только для просветления мозгов. Ей требовалась способность соображать, потому что надо было решить, что делать дальше. Сидеть и дожидаться - это не для нее. Да и за все последние злоключения должен же кто-то быть наказанным. И если возмездие над истинным виновником представлялось весьма проблематичным, так как в большинстве случаев сама влезала в неприятности, то найти крайнего и отыграться за все перенесенные обиды, было единственно верным решением.
