Ольга, разочарованная, подавленная, подняла сначала одну тяжелую плеть, рассмотрела ее до основания слоевища, бросила, подняла другую, третью… И вдруг ее поднятая рука застыла. Из-под изрезанных зеленовато-бурых пластинок фукусов и ламинарий показался темно-красный бархат золотоносной водоросли.
Ольга медленно продвигалась вдоль берега, поднимая скользкие плети одну за другой. Под ними сплошным красным ковром разрослись высаженные Паниным растения. Одни из них были совсем крошечные — пучок тонких длинных стебельков, стелющихся по влажному камню. Другие обильно ветвились, закрывая своими пластинками поверхность скал. Были и такие, что догоняли в росте соседние бурые водоросли, высовывая сквозь тяжелые плети фукусов и ламинарий узкую, едва заметную красную кайму.
Кусая губы от волнения, Ольга провела лодку вдоль всей площадки, отмеченной колышками. Последняя плеть, которую она приподняла, без сопротивления оторвалась от грунта, обнажая причудливое переплетение красных водорослей. Пришельцы побеждали старожилов. Это предрешало полный успех в недалеком будущем. Ольга закрыла глаза, представляя себе синеву залива, окаймленную пурпурной лентой разросшихся золотоносных ламинарий, и засмеялась от радости.
Неожиданная волна качнула лодку. Ольга оглянулась. Над горлом залива, за плотиной, седыми космами поднимался из океана туман и быстро неслись тучи. Зеркало бухты закипело белыми гребешками. Нужно было двигаться обратно. Ольга включила мотор, направляя лодку поперек волны. Но возвращаться в лабораторию ей не хотелось. Она решила заглянуть в цех золотодобычи.
После отъезда Калашника Ольга редко бывала в цехе. Унылое лицо бледного молодого человека, оставшегося в качестве заместителя Григория Харитоновича, наводило на нее тоску. К сообщению Ольги о заселении бухты золотоносными водорослями он отнесся с нескрываемым недоверием. Он выполнял свои несложные обязанности с усердием добросовестного служаки, занявшего ответственный пост.
Решение бюро райкома о совершенствовании методов золотодобычи он встретил с недоумением. Надо было бы срочно заменить этого недалекого человека — такой случайной, временной фигурой казался он в великолепном здании цеха золотодобычи, что Ольга даже не запомнила его фамилии: Невзгодин или Непригодин? Фамилия соответствовала внешности и поведению незадачливого руководителя.
У Ольги был постоянный пропуск. Она вошла в главный зал, любуясь как всегда его великолепием. На кафельном полу длинными рядами, сверкая, как хрустальные башни, выстроились огромные прозрачные цилиндры. Бурлила, клокотала, вливаясь и выливаясь, вода. Лаборанты молча стояли у рубильников.
— Где товарищ Непригодин? — спросила Ольга, проходя между цилиндрами.
— Невзгодин? В кабинете, — ответил ей кто-то.
Ольга задержалась у дверей, раздумывая, стоит ли ей входить. Поморщившись, она медленно постучала. Невзгодин поднял голову от бумаг.
— Как дела? — спросила Ольга, подавая ему руку.
Он пожал плечами:
— Без изменений.
— Вы уверены в этом?
Он усмехнулся.
— Еще бы! Я собственноручно составляю ежедневный отчет. Выше двадцати пяти граммов добыча не поднимается.
— Но это же бесполезная затрата труда! — возмутилась Ольга.
— Не совсем. За двадцать дней мы получили около полукилограмма золота. Все же это восемьсот рублей валюты.
— Нет, это никуда не годится, — упрямо сказала Ольга. — Неужели никаких изменений не произошло?
— А почему они должны произойти? — невозмутимо возразил Невзгодин. Посмотрите сами.
Ольга взяла аккуратно разграфленный лист с каллиграфически выписанными столбиками цифр.
— Справа — общий итог каждого дня работы, — пояснил Невзгодин.
Ольга пробежала глазами цифры: 23, 21,24,01, 25,78. Да, если и есть тенденция к повышению, то совершенно ничтожная.
— А эти четыре столбика? — спросила она, рассматривая соседние цифры.
— Результаты добычи каждого периода; двух приливных и двух отливных потоков, — ответил Невзгодин небрежно.
— Позвольте, позвольте, — заинтересовалась Ольга. — А разве вы не видите разницы в добыче от приливных и отливных потоков? Смотрите, как чередуются цифры: 5 и 8, 5 и 7, 5 и 9. Это же очень важно.
— Какое это имеет значение? — нахмурился Невзгодин. — Сумма же от этого не меняется — 5 и 8, 5 и 7 дают 25 граммов.
— Как, какое значение? — возмутилась Ольга. — Вы сравните эти цифры, с первоначальными, В первые дни вы получали и в приливном и в отливном потоке 4 или 5 граммов. А здесь же совершенно ясное увеличение добычи при отливе. Вы понимаете, что это значит?
— Признаюсь, не понимаю…
— Это же улучшает метод Калашника, поймите! — воскликнула Ольга, сияя. — Вода, вытекающая из бухты, легче отдает золото, вам это понятно? Она обогащена ферментами, ускоряющими осаждение, вот что это значит!
Ольга вся дрожала от возбуждения. Но, встретив равнодушный, скучающий взгляд Невзгодина, осеклась и заторопилась домой.
— Как у вас с охраной здания и электростанции? — спросила Ольга, пожимая холодную мягкую руку Невзгодина.
Он поднял брови:
— В пределах штатного расписания… Что же еще нужно?
Ольга махнула рукой и выскочила из кабинета.
Уже смеркалось, когда она, наскоро пообедав, возвратилась на станцию. Отпустив лаборантов, она села за обработку анализов. Но ей не сиделось на месте. В ней бурлила радость осуществленной мечты. Теперь уж не оставалось сомнений, что она подсказала Калашнику правильный путь. Теперь — только бы все шло благополучно до приезда Смолина!
Ольга прошла через галерею вниз. Вид массивного замка на дверях аквариальной несколько успокоил ее. Между ее дежурной комнатой и аквариальной проходил небольшой коридор и их двери были расположены одна против другой. В случае чего, ей стоит только открыть свою дверь и убедиться в целости замка на двери аквариальной.
В своей комнатушке она постелила кровать и подошла к окну. За стеклами выл и грохотал ветер. Море шумело. Ольга долго всматривалась в ночную мглу, держась за железную решетку, вделанную в оконной раме. Сквозь мрак чуть светилось ожерелье далеких огней — фонари на плотине электростанции.
Ольга завесила окно газетой. Села на стол, свесив ноги, задумалась было, но сейчас же соскочила, чтобы еще раз осмотреть здание.
Ольга поднялась на галерею и прошла по всем комнатам. В своей лаборатории она зажгла лампу на столе, рассеянно сложила и убрала в ящик тетради с записями. Безотчетная тревога, рассеянная поездкой в Сайда-губу, вернулась с новой силой. Она заперла ящик в столе, чего раньше никогда не делала, и сунула ключ в карман.
