– Я с вами, – буркнул Айвен.
– Согласен, – мгновенно среагировал Эрнесто.
– Ещё чего! – отозвалась Камилла. – Как раз ты останешься здесь, дорогой… Что ж, будем надеяться на успех. Оружия берём мало, лучше, чтобы всё прошло мирно: раз Шилин прячется от агентов правительства, значит, согласится работать с нами.
Айвен недовольно попыхтел, и выкрикнул:
– А как вы уговорите Шилина?! Он же русский! С ним должен говорить я!
– Эрнесто нормально говорит по-русски, и я тоже, – Агата наморщила носик.
– Вы не понимаете русских, вот в чём беда. Язык – это ещё не всё. Ни один русский не доверится иностранцу на своей территории. Это закон природы.
– О, Джезус! Опять ваша загадочная «душа».
– Да, если хочешь.
– Ничего такого я не хочу… Но, возможно, ты прав. Эрнесто, ты, я так понимаю, не возражаешь против участия Айвена?
Эрнесто даже глаза выпучил:
– Нечего даже думать! Конечно, с таким парнем, как Айвен, было бы надёжнее.
– Ладно, согласна… А кого оставим на хозяйстве здесь?..
От Брянска до Сунечи летели на армейском вертолёте. Дальше, к реке Ипати, ехали на машинах. Вертолёт тоже летел туда, но по специальному режиму: велено было подниматься невысоко, держаться в воздухе не больше десяти минут, напрямую к бывшему военному городку не лететь, а зигзагами. Было учтено, что Шилин Б.Д. имеет возможность просматривать окрестности, и если заподозрит угрозу, уйдёт. Как ушёл сегодня утром от постов, выставленных у села Богоявленского.
Военную базу, где Шилин похитил для своих непонятных целей самолёт – а, скорее всего, там его и держал, – аналитики ГРУ обнаружили почти случайно. Самолёты старые, номера сходные, информация о них вся на бумажных носителях. Пришлось пересмотреть тучу актов о списании, отсекая те машины, которые наверняка были уничтожены. И вдруг среди папок с бумагами обнаружилась старая полковая газета, а в ней – фотография памятника: на стеле установлен тот самый МиГ-21, описание которого дал Федя-мореход, видевший его в Тихом океане, и фото которого, сделанные со спутника, прислали американцы! Был установлен в 1988 году в военном городке на реке Ипати.
В темпе сформировали команду по захвату самолёта и задержанию незаконно владеющего им Шилина Б.Д.; во главе команды поставили майора И.И. Седова; от прокуратуры командировали Юру Грачёва. И вот Юра утром, после бессонной ночи, проведённой на работе, после полёта с разведчиками, своими бывшими коллегами, на юг страны, трясётся в армейском джипе по каким-то лесным просекам, а сзади идёт ещё один такой же джип с бойцами и третий с учёными-физиками.
Иван Иваныч Седов, как мог, взбадривал друга краеведческими россказнями:
– Полесье… – пихая Грачёва в бок, говорил он. – Тут полешуки живут, лесовики такие. Особый народ, знаешь… Всю границу России с Украиной с Белоруссией обсели со всех сторон. В конце восьмидесятых годов того… выделиться хотели в особое государство. Гэбисты на ушах стояли.
– Гэбисты тоже особый народ, – бурчал Грачёв. – И тоже обсели со всех сторон. И тоже… вроде особого государства были. А мы все на ушах стояли…
Он подумал, и спросил:
– А ты мне лучше вот что скажи, Иван… Что ты думаешь про Шилина?
– Думаю, впустую едем. Не будет его там. В лучшем случае, самолёт захватим. И тогда пусть физики разбираются, что там этот Шилин изобрёл, – и Седов махнул головой назад, где в конце колонны ехали в армейском джипе профессор Мартьянов и кандидат наук Сурин. – Вот говорят, у нас наука в загоне, а между прочим, учёные, оказывается, занятой народ. Еле уговорили их ехать с нами.
– Нет, что ты думаешь о Шилине, как о человеке?
– Вражина он, этот Шилин, – ответил Седов. – Хочет слинять на Запад и жить, как «белые люди». Наплевав на Родину.
– О Родине у него плохое мнение, – подтвердил Грачёв. – Мы вчера ночью, пока прокурор записывал на плёнку свою бодягу о борьбе с мировым терроризмом, перетёрли с Бейлиным… А, ты же не знаешь нашего Лёню. Он драматург-самоучка. Инженер человеческих душ, так сказать. Нарисовал он мне психологический портрет Бориса Шилина: непонятый гений, оскорблённое самолюбие… Но не вражина, нет. Просто запутался человек.
– Тщеславие, Юра. Страшная вещь. Грех гордыни, если по-церковному. Вот скажи, куда делись настоящие люди, которые не о себе, любимом, а о проблемах других думают?.. Федя-мореход после разговора с Шилиным радировал нам со своей яхты дословную фразу этого «гения»: «Меня раздражает, что мои изобретения никому не нужны». Он только о себе страдает. Признания жаждет.
– Всё равно не понимаю. Он мне позвонил с телефона одного деда, академика. Такой, знаешь, старый хрыч, ещё Ленина видел. Его сегодня наши трясти будут… Да… И я сказал Шилину, что мы ему поможем! Но Шилин не отозвался адекватно, нет. Просто повесил трубку.
– А может, он, того не лучше, жаждет власти над миром, – продолжал развивать свою мысль Седов. – Видел кино про инженера Гарина? Старый фильм, с Олегом Борисовым. Этот инженер изобрёл такие лучи, стал добывать золотишко, взрывать заводы и всех запугивать. А Шилин снюхался с северными кореяками, и теперь тоже начнёт всех запугивать, а для начала убил гаишника, того капитана! Хе-хе! Колоритный был капитан. Как его звали-то? Степанов?
– Негоже, Ваня, кидаться словами, – поморщился Грачёв. – Говорю тебе, как сотрудник прокуратуры. Почему сразу «убил»? Я понял так, что там имел место несчастный случай. И мы разберёмся с этим делом. Никогда такого не было, чтобы мы, да не разобрались.
– На том стоим! – с пафосом произнёс майор Седов свою любимую присказку. – И поверь мне, Степанова ещё наградят посмертно, как героя. Это уж так заведено. Кто сплоховал и погиб, тот герой. А кто вопреки всему выжил, так одни лишь товарищи знают, что герой – именно он. А то и никто не знает…
Владимир Степанович Черняк, прихватив с собою Лёню Бейлина, лично приехал к знаменитому некогда учёному, Лавру Фёдоровичу Гроховецкому. Старик сам открыл ему дверь, но беседовать откровенно никак не хотел. Черняк и так, и эдак пытался втолковать ему, что никто не желает Борису Шилину зла.
– Если у вас есть связь с Борисом Дмитриевичем, дайте мне поговорить с ним, – убеждал он старика. – Мы хотим помочь ему!
– Понимаю! – отвечал старик, глядя в одну точку. – Из ума-то ещё не выжил… Если прокуратура ищет человека, то, само собой, чтобы ему помочь.
Лёня Бейлин, слушая их беседу, веселился, не скрываясь.
– Как излагает, а? – восхищённо сказал он Черняку. – Наверняка в прошлом был диссидентом.
– Удивляют меня эти новомодные словечки, – проскрипел Гроховецкий. – Во все века некоторых людей называли инакомыслящими. Мысли у них были таковы, что все прочие понять не могли.
