– А разве не так?
Вальдес согласно кивнул, подумал немного и произнес с широкой радостной улыбкой:
– Для людей это что-то вроде непорочного зачатия. Бесконтактный секс существует уже пару веков, но детишек этим способом не сделаешь, нужен старый проверенный метод. А тут… мое дитя… мой ребенок… Подумать только!
– Это ее ребенок, а не твой – в земном понимании, разумеется. В нем не будет твоих генов.
– Что с того? Если я заменил ей трла и тайоса и если любой человек способен к этому…
Вождь прервал его резким жестом:
– Не любой. Не надо себя обманывать: то, что дано тебе, другим недоступно. Кровь фаата сказалась… В четвертом поколении, но с какой силой!
Радость Вальдеса угасла, точно задутая ветром свеча. Нахмурившись, он уставился на свои колени и, не поднимая глаз на Кро, спросил:
– При чем здесь кровь фаата? Может, растолкуешь поподробнее?
Кро снова взял его за руку. У него были длинные гибкие пальцы, и Вальдес ощущал их силу и тепло. Сила текла к нему, и тревога уходила, как туман под лучами утреннего солнца.
– Абигайль Макнил, мать твоего прадеда, была захвачена фаата при первом контакте с земным кораблем, – произнес Светлая Вода. – Это случилось у орбиты Юпитера. Средний крейсер «Жаворонок», 2088 год. В той схватке с фаата выжили трое: Павел Литвин, командир десантников, и два его офицера, Эби Макнил и ее возлюбленный Рихард Коркоран. Вскоре он погиб, но его считали отцом Пола Коркорана. Ты, конечно, знаешь об этом.
– Знаю, – отозвался Вальдес. – Но почему ты говоришь: «считали»? Рихард Коркоран являлся отцом Пола, и в наших семейных хрониках…
– Нет, не являлся. Фаата его уничтожили, а Макнил подверглась насилию… скорее, некой операции… вы называете это искусственным осеменением. Так что твой прадед Пол Коркоран был наполовину фаата, а в тебе, Сергей, одна шестнадцатая их крови. Ты фаата трори, потомок фаата высшей касты, носителя телепатического дара. Вас ведь инструктировали в летной академии?.. Говорили, что у фаата ментальные способности развиты сильнее, чем у людей?
– Кх… к-конечно, – выдавил Вальдес. Каюта, корабль и вся Вселенная начали было кружиться перед глазами, но импульсы силы, что шли от Вождя, вернули ему спокойствие. Он верил каждому слову Светлой Воды. Собственно, слова лишь переносили информацию, а вера зиждилась на более прочном фундаменте, на том слиянии с разумом Кро, которое он испытал.
– Мои видения и предчувствия… то, что бывает в бою… как-то связано с этим даром?
– Разумеется. Как и особенности вашего семейства – ваше долгое созревание и долгая жизнь, ибо век фаата длинней человеческого. Кажется, твоему отцу больше ста лет? – Вальдес молча кивнул. – Твой прадед и твоя бабка дожили бы до наших дней, если бы не погибли. И твоя жизнь будет долгой, очень долгой, если не прервется по трагической случайности… Береги ее!
«Вот оно, семейное проклятие!» – подумал Вальдес. Но чем была чужая кровь на самом деле, проклятием или благословением? Секунду он колебался, взвешивая «за» и «против», размышляя о своих приобретениях, ментальном даре и долгой жизни, потом представил плод, зреющий в чреве Занту, и на него снизошли покой и радость. «Проклятие счастья не приносит, – мелькнула мысль, – а она счастлива… »
Вальдес поднял глаза на Кро и спросил:
– Кому об этом известно? Я имею в виду… ээ… наши странности?
– Как говорят у вас, людей, только компетентным органам. Есть меморандум Хейли-Чавеса, где описана вся подоплека событий, есть другие документы ограниченного доступа… Все хранится в архивах Секретной службы ОКС.
– И ты?..
– Я – один из эмиссаров Службы. Таков мой первый статус, а второй… – Вождь усмехнулся и пошевелил пальцами протеза. – Ну, не будем об этом. Одно другому не мешает.
Таймер над дверью полыхнул оранжевым, и Вальдес поднялся.
– Идем в рубку, Кро, до прыжка меньше десяти минут. – Он передернул плечами, бросил взгляд на снимок со своей семьей. – Как все это странно, как удивительно! Я человек, землянин и в то же время связан узами крови и духа с чужаками… У женщины лоона эо будет от меня дитя, а среди фаата есть долговечный древний предок, родоначальник нашей фамилии…
– Его уже нет, – сообщил Светлая Вода, тоже поднимаясь. – Дайт, биологический отец Пола Коркорана, был Держателем Связи в Новых Мирах. Должен признать, выдающаяся личность, с необычайным ментальным даром! Но, повторю, его уже нет.
– Умер в глубокой старости? – спросил Вальдес, стоя на пороге.
– Отнюдь. Мы с твоим прадедом его убили – на Рооне, примерно сто сорок лет назад. Перед тем как коммодор Врба занял планету.
* * *
Прыжок, еще прыжок и еще… Они разделялись долгими часами, и, пока «Ахирос» и конвойные суда набирали скорость и энергию для погружения в Лимб, Вальдес размышлял о прошлом и настоящем, о поворотах и зигзагах судьбы, соединившей его с двумя чужими расами. Одна из них была врагом, другая – нанимателем, что не мешало ему и предку Коркорану вступить с чужаками в личную связь, когда абстракции недругов или хозяев внезапно обретают имена и превращаются в существ, которых можно ненавидеть или презирать, жалеть или любить. Вальдес считал, что прадеду меньше повезло в таких контактах – как-никак, ему пришлось прикончить Дайта, пусть биологического, но все-таки отца. Надо полагать, за дело! К нему самому фортуна была благосклонней, ибо то личное, соединявшее их с Занту, не отнимало, а дарило жизнь. Возможно, в этом был какой-то тайный и глубокий смысл, означавший новый ход в игре, которую вели друг с другом галактические расы, попытка примирить непримиримое, связать распавшееся, вернуть единство эпохи даскинов. Хотя кто знал, какой казалась та эпоха современникам! Золотой век никогда не был нашим веком…
В промежутках между прыжками Вальдес навещал Занту. Больше они не парили в ментальном пространстве, не погружались в бездны, полные света, а сидели в беседке над морем, совсем уже земным, и смотрели на маленький остров с пальмовой рощицей и одинокой сосной. Островок можно было приблизить и рассмотреть каждого его обитателя, хоть краба, хоть ящерку, хоть человека, и, вызывая тот или иной знакомый образ, Вальдес рассказывал Занту о близких, о доме, который построил дед Иниго, о птицах и бабочках, доставленных с большой земли, о верных помощниках дельфинах, о пальмовом вине, которое делал отец, и ландышах, которые, наперекор природе, выращивала мать. Еще говорил об учебе в Сиднейской академии, о первой посадке на Венеру и полетах в Поясе Астероидов, о долгих, долгих вахтах в рубке «Рима» и о том, как вдруг взрывается пустота, извергая поток боевых модулей, как вспыхивают звездами корабли, пораженные ударом, и как плывут во тьме Провала раскаленные шлейфы плазмы, обломки и мертвые тела. О многом говорил он ей, но о предке Коркоране, о кровной связи их семьи с фаата и своих удивительных талантах не сказал ни слова. Возможно, слова тут были не нужны, и Занту без них ощущала его необычность? Ведь с телепатом Кро Лайтвотером она разобралась при первой встрече… Вальдес не спрашивал, Занту не говорила. Были у них темы поважней, чем обсуждение мзани и фаата.
