– Я ничего такого не говорил, – осторожно возразил Каллистрат.-Я только предполагал…
– Да знаю я, знаю! Ваши предположения сбылись! – смеясь, воскликнула я и от избытка чувств чмокнула его в щеку.
– Княгиня… – ошеломленно произнес он, потирая след поцелуя тыльной стороной руки.
– Не обращайте внимания – это я радуюсь! Ведь началось! Началось!
– Знать бы еще – что началось? – задумчиво отметил Каллистрат.
– Надо быть оптимистами! – вальсируя в одиночестве на середине дороги, крикнула я. – Перемены могут быть только к лучшему в нашем теперешнем, самом грустном из миров! Бокша! У нас есть в дорожных запасах что-нибудь, напоминающее вино?
– Рассол кончился, – послышался с козел недовольный голос моего анта.
– Какой ты прозаический, Бокша! – хохоча, выкрикнула я. – Вина! Только вина! У нас праздник!
– Не знаю я. Нету ничего, – бесцветным голосом сказал Бокша, не показываясь с козел.
– Бокша, миленький, – я подошла к передку кареты, – что с тобой?
Он сидел нахохлившись, отвернувшись. Бородка подергивалась – наверно, бормотал что-то, слышное ему одному.
Я мысленно потянулась к нему погладить, приласкать… Вернее, хотела потянуться. И изо всех сил попыталась это сделать. Но вдруг оказалось, что совершить что-то на мысленном уровне так же невозможно, как голой рукой ухватить месяц с неба.
– Факир был пьян, и фокус не удался… – растерянно пробормотала я, даже не зная, что сказать.
Неужто все закончилось? Мой ант —уже не мой? Моей хваленой телепатии нет как нет?
«Да ведь это все около кареты – только возле нее!» – осенило меня.
– А ну-ка! – Я зло схватила Бокшу за руку, потянула с козел. – А ну, иди сюда!
Бокша нехотя повиновался. Угрюмо слез на дорогу – я не отпускала его рукав, тянула дальше, как можно дачыие от кареты, от ее багажного ящика и от активизировавшегося тетарта. Неохотно, почти упираясь, Бокша следовал за мной. И чем дальше, тем живее. Около благоухающего куста он уже почти бежал за мной вприпрыжку, преданно глядя и утирая струящиеся светлые слезы.
– Госпожа, – бормотал он.-Я чего-то… Я как-то… Мне так стыдно… Я посмел с вами так разговаривать… Я не выполнил ваш приказ, ваше распоряжение… Меня надо наказать… Так же нельзя…
Он задыхался от слез, но говорил, говорил… Раскаяние его было безгранично.
Когда он сделал попытку встать передо мной на колени прямо в дорожную пыль, я тихо сказала: – Все хорошо, Бокша. Ты не виноват. Спокойно протянулась к его мозгу, погладила дикую пляску протуберанцев мыслей и чувств, успокаивая, утешая.
– Не виноват? – легко согласился он, сверкая блестящими заплаканными глазами.
– Ты… Ну что же с тобой теперь делать? – Я в отчаянии хлопнула здоровой рукой по юбке. – Каллистрат, хоть вы подскажите, что теперь делать?
Каллистрат, наблюдавший вместе с остальными голут-венными в некотором недоумении наше с Бокшей театральное представление, неуверенно приблизился: – Я бы с удовольствием подсказал вам, княгиня, если бы понимал, что, собственно, происходит…
– Да уж… Наверное, это нелегко понять нормальному человеку, не отягощенному гривной и любовью антов… – согласилась я, – Но когда у тебя сначала все есть, потом – ничего нет и после – снова все есть, то понимание приходит само собой!
– Княгиня, вам нехорошо?
Его мысли были сбивчивы и направлены совсем не туда. Конечно, он не мог понять!
– Вы —без гривны… —сказала я, на ходу придумывая, как лучше все это объяснить.
– Да, я без гривны, – гордо выпрямился Каллистрат. – И вы прекрасно знаете почему!
– Забудьте хоть на мгновение свои детские комплексы неполноценности! – приказала я. – И прекратите нюнить. Чувствительный какой! Когда придет время чувствовать – будете чувствовать. А сейчас подумайте вместе со мной, напрягите свои логические способности!
Каллистрат смотрел на меня во все глаза, не зная, не понимая.
Ничего, сейчас поймет!
– Ваш кучер – ант?
– Да, конечно, а что.
– Позовите его сюда. Сейчас же, немедленно, сию минуту! – Я топнула, подняв вокруг ноги небольшое пыльное облачко.
– Ну пожалуйста, – неуверенно согласился Каллистрат и, обернувшись к карете, злобно крикнул: – Тугар! Быстро сюда!
Он срывал в этом крике накопившееся раздражение. Я этого и добивалась. Крик был резкий – так провинившейся собаке дают команду: «К ноге!»
Наступила мертвая тишина. Все смотрели на карету, но Тугар и не думал выполнять приказ и со всех ног мчаться к хозяину. Карета даже не качнулась.
– Тугар! – заорал взбешенный Каллистрат. А, проняло. Взыграло ретивое!
– Чего? – раздался скрипучий голос кучера.
– Сюда, я сказал! – заорал Каллистрат.
– Зачем? – с неприятной, озлобленной интонацией поинтересовался Тугар.
– Да ты… Да как ты… – чуть не задохнулся лыцаров отпрыск, оскорбленный в лучших феодальных чувствах.
Голутвенные тоже переглядывались с недоумением – к такому разговору антов с господами они так же не были привычны, как и сами господа.
– Ну, я сейчас тебя!… – срываясь с места, закричал Каллистрат.
Я едва успела ухватить его за кружевной манжет.
Манжет треснул. Катлистрат остановился, бешено тарашась на меня.
Ну мне-то, княгине, он поперек и слова не скажет, но каково бы пришлось мне, будь я его подданной!
– Остыньте, Каллистрат рода Оболыжских, – насмешливо сказала я. – Вам придется привыкнуть к этому тону своего анта. Или попросить – хотя бы на время – пересесть на козлы кого-то из голутвенных. А кучера Тугара держать подальше от кареты.
– Вы что-то сказали, княгиня? – приходя в себя и натягивая маску галантности, уточнил Каллистрат.
– Рядом с каретой анты перестают быть антами, – терпеливо разъяснила я. – Они становятся обычными людьми. Ну как голутвенные, например.
– Что? – не поверил Каллистрат.
– Вот то! Дурацкие законы вашего мира резко отменяются около кареты: анты там – уже не анты, гривна – безделушка, украшение для шеи, телепатия – пустые выдумки фантастов! Я это почувствовала сразу, потому что по мне это сразу и ударило. Вы убедились только сейчас. Потому что вы – господин без гривны. То есть вы сравнительно более нормальны. А я – я ненормальна даже для вашего ненормального мира. Я – супергоспожа Я – княгиня! И виновата в этом моя гривна. Это она усиливает мои слабенькие господские способности до циклопических княжеских размеров. Это она стимулирует скромные эмпатические способности моего мозга так, что я начинаю шарить в чужих извилинах, как в собственном кармане! Гривна подыгрывает законам вашего мира и переигрывает их по-своему. В пользу своему владельцу! И вы все к такому привыкли. Но сейчас произошло нечто противоположное. Вместо ускорения вокруг кареты создалось некое поле торможения ваших дурацких законов. Константы вернулись назад со ста градусов. Но не к нулю, а к минус ста! У вас нет с собой того замка, который мы не смогли открыть в вашей усадьбе?
