– Ты будешь работать. Приказ отменен! И знаешь почему? – Он подробно рассказал о новых заграничных шарах.
Наташа успокоилась. Она шагала по комнате из угла в угол, слушала Юзика, иногда прерывая его:
– Ну вот видишь… Оказывается, дело выглядит посложнее. А Федоров… Это такой человек! Эх, да что о нем толковать…
– Ну, так собирайся на смену,- напомнил Юзик, когда обо всем было переговорено.- Поедем вместе. И он предупредительно снял с вешалки Наташину шубку.
Наташа благодарно кивнула ему и сунула руки в рукава.
– Я поеду с тобой,- покорно и тихо промолвила она,- но, видно, это в последний раз… Ведь я собралась…
– В Москву?
– Да. Это я твердо решила,- сказала Наташа.- Там меня ждут…
– "В Москву! В Москву!" – тосковали три сестры в пьесе Чехова,пошутил Юзик.
Надо отдать справедливость, новый управляющий на ракетном заводе Билли Спайт, заменивший Чарли Пэтона, вел дела довольно умело. Главное, о чем он заботился,- чтобы непрерывно росли прибыли сенатора Уолтера и компании. Ракетопланы марки "Метеор", построенные заводом, курсировали на многих транспортных линиях, они рекламировались повсюду как последнее чудо техники. В ракетопланах были спальные салоны, буфеты, они по желанию пассажиров могли делать по нескольку витков вокруг Земли и были своего рода .небесными санаториями. В популярности ракетопланов Билли Спайт видел и свою заслугу. Но теперь дела завертелись еще лихорадочнее и Билли некогда было вздохнуть.
Как известно, после распродажи участков на Луне началась срочная постройка целой эскадры космических ракет. Уолтер спешил, он, как всегда, хотел делить пирог первым.
Не все в конструкции космической ракеты было доведено до конца: задерживалась разработка нового атомного двигателя. Но это не должно было помешать осуществлению задуманного проекта.
Космическая ракета – огромный корабль длиной до 200 метров – состоит из трех ступеней. Одна из них, по замыслу конструкторов, должна иметь воздушно-реактивный двигатель, вторая – прямоточный и лишь третья, которой предстояло доставить пассажиров в далекие космические пространства,-атомный. Проекты первых двух ступеней были разработаны точно. С них и начиналось это грандиозное по масштабам строительство.
Но Билли Спайту на сей раз труднее было реализовать планы своего босса. Дело в том, что на заводе компании дохнуло приближением бури. И этого надо было ожидать.
Рабочие и служащие все чаще требовали улучшения условий труда и сокращения непомерных штрафов и поборов. Билли Спайт приумножал доходы компании, всякими ухищрениями снижая оплату труда рабочих.
В цехах все громче слышался ропот: рабочие не могли внести очередные взносы за квартиры и автомобили, купленные в рассрочку.
Все свои надежды Билли Спайт возлагал на членов Федерации труда, которые были фаворитами дирекции. Эти люди сдерживали рост недовольства на заводе, сеяли вражду между рабочими, выдавали зачинщиков стачек и забастовок.
Однако буря близилась. Стихийно возникали митинги. На трибуну, правда, пробирались и члены Федерации труда, но их освистывали.
И наконец прорвалось…
В тот день, придя на дневную смену, рабочие неторопливо занимали свои места. Многие стояли у станочных пролетов, спорили, другие, наоборот, были угрюмыми, настороженными. Станки не работали. По цехам плыл гул возмущенных голосов.
Билли Спайт переполошился: он никак не ожидал такого оборота дела. Пришлось срочно собрать доверенных людей и послать во все цехи. Им было приказано сорвать забастовку в самом ее начале. Но это только подлило масла в огонь.
Оказывается, уже действовал забастовочный комитет, были назначены делегаты для переговоров с Уолтером. Над огромной заводской территорией запели гудки. Забастовка началась!
Как раз в это время на плоскую крышу здания заводоуправления опустился воздушный автомобиль. Все догадались – "сам босс!"
Сенатор, выйдя из кабиды, надвинул на вспотевший лоб шляпу и начал рассматривать заводский двор. То, что он увидел, казалось, нисколько его не встревожило. С миной всесильного человека сенатор подошел к лифту и опустился в центральную контору завода.
– Что здесь происходит? – властно спросил он Билли Спайта, принюхиваясь к знакомому запаху сигары "Вирджиния",
Спайт, тонкий, сухой, с козлиной бородкой, услужливо просеменил к хозяину и, взяв у него из рук шляпу и трость, положил на стол. Лицо управляющего было растерянным и беспомощным. Он погасил сигару и, разводя руками, тихо проговорил:
– Ничего не понимаю, сэр. Кажется, бастуют!
– Заткните им глотку! Слышите? "Кажется"… Я не позволю!
– Но как же…- Билли осекся.
– Где их делегаты? – резко Опросил сенатор.- Вызвать ко мне!
Когда Билли Спайт сказал, что сенатор Уолтер ждет делегатов забастовочного комитета, рабочие удивились. Это было невероятно – сам босс хотел говорить с бастовавшими.
– Пошли, ребята! – предложил председатель забастовочного комитета двум своим товарищам-делегатам.
Сенатор встретил их хотя и сдержанно, но не враждебно. Повернувшись в кресле, он спросил:
– Что вам нужно? Каковы ваши условия?
– Мы требуем увеличить заработную плату, ликвидировать штрафы, предоставлять всем рабочим трехнедельный отпуск за счет предприятия.
– Всё?
– Да, сэр. Это наши минимальные требования. Сенатор поморщился, нахмурился. Какая беззастенчивая наглость! Эти красные… О, они знают, когда нанести удар из-за угла. Именно теперь, именно в разгар важнейших работ. Всякое промедление – это крушение детально продуманного плана.
Время, почему ты не подвластно человеку?! Если бы найти способ по своему усмотрению сокращать его или растягивать, даже останавливать, когда заблагорассудится… Он бы показал им, этим дьяволам в рабочих блузах! Они бы у него поплясали! Однако пока что приходится считаться со временем и… уступать. Дело не терпит промедления. Иначе потеряешь пальму первенства, рухнет мечта, взлелеянная тобой! Иначе – крах… Это не в правилах Уолтера. Он саркастически усмехнулся и негромко проговорил:
– А не кажется вам, мои мальчики, что у вас слишком дерзкие головы? Боюсь, вы можете потерять их. Ваши требования лишены всякой почвы. Каждому бог отвел определенное место на этой грешной земле. Тот, кто забывает…
Вперед вышел седовласый рабочий, с прокуренными усами, посмотрел прямо в глаза Уолтеру и веско, раздельно произнес:
– Мы полагали, сэр, что вы деловой человек. Выходит, ошибались.- Он повернулся к товарищам: – Пошли отсюда, ребята.
Сенатор встал и, опершись ладонями о спинку кресла, решительно и громко выкрикнул:
