- А я - то думала, что вы меня знаете лучше, доктор Лейси.
Перед Главным хирургом снова стояла полностью владеющая собой безупречная медсестра Мак-Дугалл, ослепительно прекрасная и спокойная, как мраморная статуя.
- Если Ким умрет, умру и я. Но если Ким останется жив, я буду рядом.
- Ладно, будь по-вашему! - согласился хирург. - Возможно, вы будете держаться во время операции мужественнее, чем кто-нибудь другой. Но помните о последствии. Такое напряжение не проходит даром.
- Я знаю, - тихо сказала Мак-Дугалл. - Но я справлюсь, если Ким будет жить.
И снова перед Лейси возникла старшая медсестра Мак-Дугалл - безупречная, подтянутая, невозмутимо спокойная.
- Каков ваш предварительный диагноз, доктор? - спросила Мак-Дугалл.
- У Кима нечто вроде слоновой болезни, только в гораздо более тяжелой форме. Поражены обе руки и обе ноги. Необходима радикальная ампутация. Вместо глаз у Кима зияют рваные раны. Ожоги. Множественные сложные переломы. Резаные и колотые раны. Внутренние ушибы, разрывы и кровотечения. Отеки. Глубокий шок. Но, поскольку головной и спинной мозг целы, общий прогноз благоприятный.
- О, как я рада! - на мгновение сквозь непроницаемую броню вышколенной медсестры проглянула любящая и страдающая женщина.
- Простите, доктор Лейси, то, что Ким будет жить - правда, или вы просто хотите меня обнадежить?
- Истинная правда! - заверил Лейси как можно более убедительным тоном. Дело в том, что способность Ворсела к сверхчувственному восприятию многократно превосходит способность человека, и его сообщения о состоянии Киннисона отличаются полнотой и точностью. Я уже говорил вам, мозг, разум и спинной мозг Киннисона не пострадали, что вселяет надежду на его спасение.
Наконец скорость спидстера сравнялась со скоростью космического госпиталя, спидстер после короткого маневра причалил к "Пастеру" и был поднят на борт гигантского корабля-госпиталя. Серого линзмена немедленно доставили в операционную. Анестезиолог занял свое место у операционного стола, а Лейси получил мысленное послание от Киннисона:
- Анестезия мне не поможет, доктор Лейси. Вы не можете отключить мое сознание, не убив меня. Делайте операцию без наркоза. Я держал блокаду нервной системы, пока дель-гонец пытал меня, смогу выдержать и операцию.
- Но мы не можем оперировать вас без анестезии! - воскликнул Лейси. Тяжелые операции, а вам предстоит операция не из легких, производятся под общим наркозом, и вы не можете находиться в сознании во время операции. Мне кажется, что вы сейчас бредите. Давайте попробуем наркоз. Мы всегда даем общий наркоз при таких операциях, и всегда с успехом. Вы не возражаете?
- Не возражаю. Валяйте. Мне даже лучше, не нужно поддерживать блокировку нервной системы. Анестезиолог дал наркоз.
- Киннисон, вы отключились? - спросил Лейси через Линзу.
- Нет, - последовал ответ. - Физически я бодрствую, но ничего не чувствую и не могу пошевелить ни одной мышцей, но мысленно присутствую в операционной.
- Но такое невозможно! - запротестовал Лейси. - По-видимому, вы были правы, но мы не можем дать вам большую дозу наркоза, вы ее просто не выдержите. Но вам необходимо выключить сознание! Можете ли вы сами отключиться?
- Могу, конечно. Но почему мне необходимо выключить сознание? - с любопытством спросил Киннисон.
- Чтобы избежать шока! Ваш мозг может не выдержать! - пояснил хирург. - В вашем случае духовная или интеллектуальная сторона происходящего важнее, чем физическая.
- Возможно, вы и правы, но выключить мое сознание с помощью анестезии вам не удастся. Позовите Ворсела. Он уже делал нечто похожее. Ему удалось продержать меня в бессознательном состоянии, возвращая сознание только когда он кормил или поил меня. Ворсел единственный, кто по эту сторону от Эрайзии может манипулировать моим сознанием.
Прибыл Ворсел.
- Спи, друг мой! - скомандовал он мягко, но твердо. - Спи глубоко, разумом и телом. Ты не испытываешь никаких ощущений, не чувствуешь даже, как идет время. Спи, пока кто-нибудь, обладающий достаточными знаниями и властью, не пробудит тебя.
И Киннисон погрузился в сон, настолько глубокий, что не услышал даже вызов Лейси по Линзе.
- Он так и будет спать? - спросил у Ворсела изумленный Лейси.
- Да.
- Сколько времени?
- Сколько угодно. Пока кто-нибудь из врачей или сестер не пробудит его или пока он не умрет от голода или жажды.
- Питание Киннисон будет получать. Было бы лучше, если бы он оставался в таком состоянии, пока не заживут раны. Не причинит ли ему вреда столь продолжительное отключение сознания?
- Поверьте, что все абсолютно безвредно.
И хирург вместе с операционной бригадой приступили к своей нелегкой задаче. Поскольку читатель уже имеет представление о тяжести повреждений, полученных Серым линзменом под пытками, воздержимся от описания операции, которая была продолжительной и трудной. Бледная как мрамор, старшая операционная сестра держалась великолепно, стоически, так, словно на операционном столе лежал не самый близкий для нее, горячо любимый человек, а незнакомец. Она не упала в обморок и позже, когда Лейси произвел ампутацию всех обезображенных конечностей.
- Три или четыре сестры потеряли сознание, а несколько интернов пришлось вывести из операционной, - рассказывала Мак-Дугалл впоследствии автору книги в ответ на прямой вопрос. - Но я держала себя в руках до конца операции. А потом - потом я отключилась. У меня началась истерика, да такая сильная, что им пришлось дать мне транквилизаторы и уложить в постель. Кима не позволяли видеть до тех пор, пока мы не вернулись на Землю и его не поместили в Главный госпиталь. Даже старого Лейси настолько потрясла операция, что ему понадобилось выпить две рюмки бренди, чтобы прийти в себя.
Прошло немало времени, прежде чем Лейси решил, что линзмена пора пробудить от сна. Сделать это вызвалась Кларисса. За право пробудить Киннисона ей пришлось выдержать настоящее сражение, и она выиграла его. Настаивая на своем праве пробудить Киннисона и угрожая нанести тяжелые физические увечья каждому, кто осмелится оспорить ее право.
- Ким, дорогой, просыпайся, - нежно прошептала она. - Самое худшее уже позади. Ты выздоравливаешь.
Серый линзмен пришел в себя мгновенно. Он полностью владел памятью, сохранившей до мельчайших подробностей все, что произошло до того, как Ворсел подверг его гипнозу. Киннисон напрягся, готовый в любой момент блокировать нервную систему от нестерпимой боли, но боли не было. Впервые за долгое-долгое время его тело наслаждалось покоем.
- Я так рада, что ты проснулся, Ким, - продолжала Мак-Дугалл, - Я знаю, что ты не можешь разговаривать со мной. Повязки тебе снимут на следующей неделе. Ты не можешь даже послать мне телепатему - твою новую Линзу еще не успели доставить. Но зато я могу разговаривать с тобой, а ты можешь слушать. Не падай духом, Ким. Я люблю тебя по-прежнему, и как только ты сможешь говорить, мы поженимся. Я буду заботиться о тебе...
