Николай Полунин - Цербер

- Тебе было бы неинтересно говорить с Президентом. Он не слишком... внимательный собеседник.

- Все равно, хоть потрогать. Он живой, а может, уже кукла из телепрограммы? У них там одну, говорят, сперли, так, может, это он?

- Откуда мысли о смерти, Лена? Ты себя плохо чувствуешь? Хочешь, устроим обследование в нашем центре? Хочешь, в "кремлевке"?

Елена Евгеньевна показала пальцем на бар, Андрей открыл, стал перебирать бутылки, на "Скоче" она так же жестом велела остановиться. Когда он хотел долить содовой, решительно прикрыла стакан ладонью.

- За Президента! - сказала она. Проглотила дымную влагу, не поморщившись. - Его любимое. Бусыгин не нарадуется на эту бутылку. Что ни гости - достанет, покажет издали, объявит, что оно - любимое нашего Президента, и сразу на место. А в стопки водочку норовит. Что ты смотришь, Андрюшенька? Я могу пить как извозчик, да воспитание не позволяет.

Андрей Львович склонил белую голову к плечу. Вдруг улыбнулся во всю ширь:

- Старуха, ты готова. Спеклась. Я-то думаю... Елена Евгеньевна недоуменно вскинула бровку.

- Ты не просто увлечена. Ты втюрилась по самые уши, - назидательно сказал Андрей Львович. - Тебе нужно срочно брать этого Мишу за себя. Все признаки налицо. Знакомь нас с ним, и укатывайте на три медовых месяца в командировку. Я все устрою. Не смей предаваться глупым мыслям, а лучше зови его сюда и больше не отпускай. А сейчас я пошел. Не надерись тут.

Он ушел так быстро, что она даже не успела подняться.

От души отлегло. Все как будто становилось на привычные места, возвращалось в русло, откуда его выбило то невероятное, невозможное, невообразимое, сумасшедшее, что ей пришлось выслушать предыдущей ночью.

Как она могла поверить этим небылицам? Зачем Михаилу было их рассказывать? Он приедет сегодня, уже скоро, и они помирятся. А потом уедут вместе и будут в безопасности. Об этом позаботится Андрей.

Все будет хорошо.

Она чувствовала приятное расслабление. Состояние расслабленности перешло в легкую дремоту...

...Зеленое пятно замерцало и сделалось яркой желтой петлей, вписанной в куб, грани которого медленно поворачивались и вдруг - осыпались, лопнув во многих местах...

Открыв глаза от внутреннего толчка, Елена Евгеньевна еле сдержала крик старинные башенные часы ходили ходуном, разваливаясь, трещали, отлетел маятник, вырвалась блестящей коброй пружина. Часы загудели, охнули и обрушились внутрь себя.

Через десять минут она смогла отнять наконец руки от подлокотников кресла. В зеленой коже остались отчетливые следы ногтей. Один ноготь сломался у самого корня.

"Я больше не могу себя контролировать, - в ужасе подумала она. - Я больше не властна над тем, что находится во мне. Я убью себя сама, меня убьет "Антарес", я должна избавиться от этого. Миша прав, прав от начала и до конца".

Она не могла оторваться от развороченных часов, которые пережили четыре войны, три революции и одну эвакуацию. Они пережили бы еще многое, а против сил, вырвавшихся из чужого Мира, оказались бессильны.

Глава 13

Он не просто быстро ушел из большой "генеральской" квартиры в доме на набережной Москвы-реки. Он сбежал, прыгая через ступеньки, и лишь у самой улицы смог взять себя в руки настолько, чтобы хоть перед Василичами - старшим и младшим не потерять лица. К черту полетело и его намерение призвать Елену к порядку и в последний раз попробовать договориться по-хорошему.

Виной тому был внезапный безотчетный страх, животная жуть, которую он испытал. Страх не сопровождался ни единой связной мыслью, ничем не был спровоцирован и никакой разумной причиной объясним быть не мог.

- В контору, - бросил он отрывисто. Постепенно тряский ужас проходил, пустота в груди наполнялась.

Нечто похожее Андрею Львовичу довелось ощущать однажды, довольно давно. Ему, как и всем допущенным неофитам, предложили опробовать на себе низкочастотную "Миранду". Агрегат выдал восемь герц в контактный объем, куда молодой Андрей Львович сунул стриженую ушастую голову, и - о, это незабываемо!

Что низкие колебания способны вызвать у человека самые разнообразные эмоции и ощущения, в том числе и непреодолимого страха, ему было известно, как и всем. Но одно дело знать, а другое испытать самому.

Нынешний страх был таким же. В нем были неотвратимость механического движения и покорность смерти. Андрей Львович ломал голову над его причиной.

"Не во мне же дело. Инфразвук она не генерирует, ее диапазон считан еще в первых опытах, а я не мальчишка или дикарь, чтобы испугаться просто так".

Он заставил себя заняться делом. Подключил кейс к разъему на панели машинного телефона и через связь вышел в банк, из которого запросил самые свежие данные по Елене Евгеньевне.

Как только Елена Евгеньевна Бусыгина стала объектом "Антарес", к ней был прикреплен сотрудник из отдела, который остряки в фирме прозвали "ясельным".

Обладатели мощной восприимчивости, работники этого направления, всего их имелось шестеро, "вели" своих подопечных, регулярно "настраиваясь" на них, отслеживая и фиксируя их самочувствие, смены настроения и даже ближайшие намерения. Это, конечно, не было прямым чтением мыслей, такого не добились до сей поры, но приближение получалось хорошее. Дед Андрея Львовича был бы заинтересован.

Пригнувшись к экрану на обратной стороне крышки, Андрей Львович читал текст, по мере надобности поднимая.

"Этой ночью пережила сильное нервное потрясение. Отчетливо отрицательное. Вчера днем превалировали позитивные эмоции... ("Ах, любовь! - подумал Андрей Львович. - К черту бы ее".) Общее физическое состояние - крайнее утомление, вызванное душевными причинами, почти срывом... Важно! С прошедшей ночи отношение к действительности, восприятие окружающего претерпели значительные, почти полярные изменения. Еще не отдает себе отчета, проявлений можно ждать в ближайшее время. Поведение может стать неадекватным... ("Кой черт, оно уже стало!") За истекшие сутки отмечены три случая перехода в режим "А" - все кратковременные. Время переходов - смотри".

Андрей Львович посмотрел и поразился. Последний, третий раз за этот день Елена Евгеньевна позволила себе выпустить наружу и наслать на что-то таящуюся в ней энергию буквально через минуту после его позорного бегства.

Только какое же оно позорное, если он, получается, спасал собственную жизнь.

Андрей Львович просмотрел текст до времени подачи последней квитанции все верно, "ясельник" загнал материал только что, в полном соответствии с расписанием "включений" в объект. Этого "ясельника" звали Артур, он был молодой и очень добросовестный.

"Порше" остановился у серого неказистого здания, за которым, если пройти по узкой асфальтированной дорожке, стояло еще одно, совсем уж развалюха. Вокруг с одной стороны было несколько пятиэтажек, с другой - подступали заводские здания и полукруглые серебристые ангары за заборами.