Но кроме гнева он ощутил еще и отчаяние — спутник собственного бессилия. Это заставило его направить огонь пистолета в сторону балкона, с которого смотрели на площадь два человека, явно принадлежавшие к элите Урбса. Но он увидел, как пули рассыпались искрами, так и не долетев до цели. Тогда Коннор бросил бесполезное оружие и помчался отыскивать Эвани. Он нашел ее все в том же переулке, бессильно опиравшуюся о стену: вероятно, зрелище разгрома подкосило ее.
Бережно взяв девушку под руку, он повел ее к оставленной возле небоскреба машине и обрадовался, увидев возле нее Жана. Гримаса боли сбежала, наконец, с его лица, и он уже мог довольно сносно пользоваться рукой. Глядя на приближавшихся друзей, он проговорил:
— Это конец.
— Нет, — возразила рыдавшая Эвани, — только начало!
Все разместились в машине, и, когда Жан повел ее прочь от города, Коннор спросил у него, что девушка имела в виду, говоря о начале.
— Господин мстителен, и теперь мы все в опасности. Особенно Эвани, как командир отряда. И, хотя у нас нет смертной казни, надо быть готовым ко всему…
— Что ж, за все приходится платить, — философски заметил Коннор. — В том числе и за собственную глупость. Подготовка к восстанию оказалась отвратительной — взять хотя бы эти генераторы!
Жан виновато взглянул на него.
— Их использовали в те времена, когда применялось ваше древнее оружие, поскольку эти силовые поля эффективны лишь против металлических пуль, — пояснил он. — Каким-то образом Господин узнал о нашем изобретении и принял меры…
— А как устроено современное оружие? — спросил Коннор.
— В нем использован лучевой принцип, — охотно принялся рассказывать инженер. — Гамма-излучение ионизирует воздух, делая его проводящим, а электрический разряд, легко скользящий по этому коридору, оказывает воздействие на человека. Как ты заметил, уровень электрошока оказался значительно ниже смертельного: мы отделались только судорогами.
Бывший смертник не мог решить, почему он так легко перенес удар из лучевого оружия. С чем это связано? Может быть, именно казнь на электрическом стуле сделала его устойчивым к воздействию тока? Но, возможно, и то, что он подумал во время боя: современные люди физически слабее его.
— Но исход восстания мог бы стать иным, если бы вы последовали моему примеру и подошли к солдатам с флангов, — с упреком заметил Томас. — Мне же удалось уложить пару-другую…
Горестный вопль Жана прервал его слова.
— Что же ты наделал?! — вскричал он. — Этого нам Господин не простит!
Такого Коннор не ожидал. К чему тогда весь этот балаган с восстанием? Зачем пестовать в себе ненависть к правителю, если нет душевных и физических сил, чтобы реализовать ее! Проще было бы смириться с существующим порядком, тем более, что явных признаков притеснения Коннор так и не заметил. Он подумал, что совершенно не понимает этих людей, хотя и говорит с ними на одном языке.
Неожиданно он представил себе загадочную фигуру Господина: тот, если принять на веру слова лесной девы, был пусть и не его ровесником, но тоже человеком прошлого. И Коннору захотелось встретиться с ним, чтобы оценить степень духовного родства: может быть, это помогло бы ему лучше вписаться в странный мир настоящего.
Его размышления прервало пульсирующее сверкание за окнами машины: над ними совершал стремительные круги Вестник Господина.
— Я постараюсь добраться вон до того поселения в ложбине, — тихо проговорил Жан. — Там есть станция по пневматической доставке грузов. Если нам повезет, мы сможем спрятаться в горах. А пока постарайтесь закрыть от него свои мысли!
Он замолчал и, вцепившись в руль так, что побелели костяшки пальцев, мрачно уставился на дорогу. Эвани закрыла глаза и, если судить по выражению ее лица, заставила себя думать о чем-то приятном. Коннор принялся вспоминать стишки, знакомые еще с детства, но краем глаза продолжал следить за маневрами Вестника.
Жан уверенно подвел машину к самой двери станции, и все трое нырнули в отворенную дверь. Но здесь их ждало разочарование. Служащий почтового ведомства, суетливый доброжелательный старик, выслушав их просьбу, с сожалением заметил:
— Но у меня только две грузовые капсулы, а вас трое. — Он взглянул в окно на светящуюся стрелу, покачал головой и добавил: — А два человека в одну капсулу ни за что не влезут, ребятки!
— Отправляйся с Эвани ты, Жан, — решительно сказал Коннор. — С меня спрос небольшой — я всего лишь очнувшийся покойник. А вот вам за подготовку к восстанию несдобровать.
Но Жан не менее решительно возразил:
— Я знаю здесь все тропки и смогу надежно спрятаться и сам, чего не сумеешь ты. Нельзя тратить время на пустые препирательства! Забирайтесь! — Эвани и Коннор повиновались.
Старик помог им забраться в узкие капсулы и, закрывая крышки, деловито спросил Жана:
— Куда их отправить?
— В какое-нибудь горное селение, — ответил тот.
В следующее мгновение Коннор ощутил толчок и почувствовал, как непреодолимая сила вдавливает его в дно капсулы. Это напоминало бы скоростной лифт, если бы не увеличенная в несколько раз скорость да постоянные извивы движения, вызывавшие головокружение и спазмы желудка.
Наконец, пытка прекратилась, крышку капсулы подняли, и помятый путешественник с трудом вывалился наружу. Эвани, тоже выбравшаяся из своего контейнера, выглядела бледной и утомленной: по-видимому, и ей пришлось не сладко. Она помогла Коннору подняться и потянула его к двери станции. Когда они уже шли по улице поселка, Эвани сказала:
— Я надеюсь укрыться у лесных химер. Они помогут нам, пока мы не определимся, как поступать в будущем.
Но им была уготована иная судьба. Как только они свернули к лесу, над ними вновь возник сияющий Вестник.
— С какой же скоростью перемещается эта штуковина? — удивился Коннор.
Эвани пожала плечами.
— Вероятно, со скоростью мысли: это же психотропное оружие! Но нам от этого не легче. Попробуем как-то защититься…
Но они ничего не успели сделать: прозрачный птицеподобный сгусток энергии спикировал на голову Коннора. Он попытался отбить нападение, но рука беспрепятственно прошла сквозь сияющий туман, и в следующее мгновение “птица” опустилась на него, вцепившись “лапами” в плечи и прикрыв “клювом” лоб.
Как будто издалека донесся до него голос Эвани: заливаясь слезами, она кричала:
— Постарайся не думать о нем! О! Почему он выбрал не меня? Я бы справилась! Защити от него душу! Попробуй!
Но чуждая сила уже захватила власть над несчастным пленником. Он почувствовал себя механической игрушкой: казалось, сейчас нажмут кнопку, и он примется вертеть головой и хлопать руками. Неимоверным усилием воли он попытался избавиться от охватившей его апатии, но в тот момент, когда он решил, что это удалось, внутри черепной коробки прозвучал беспрекословный приказ:
