— Дух приключений… джунгли… водопады. Сильные мужчины.
Марк снова кивнул и, улыбнувшись, выдал:
— Спасибо, достаточно. Так вот, должен вам сообщить, что в переводе это слово означает «верблюд»…
О многом из того, о чем они говорили тогда, Марк говорил и сейчас, на лекции перед сотрудниками его компании:
— Знак состоит в том, что одновременно он и материален, и идеален, он отражает идеальную сущность, но при этом имеет материальную природу. И в некотором смысле знак — это пограничье между идеальным и материальным. И было бы крайне неверно проводить аналогию между знакотканью и идеальным, потому что знакоткань не есть идеальное.
Знакоткань есть представленность идеального в нашем мире. Знак одновременно несет в себе идеальное содержание и имеет материальную форму. И в этом смысле, когда мы сейчас перед моим сообщением разговаривали с Павлом Владимировичем про то, где нерв ситуации, куда надо положить какое-то знание, то Павел Владимирович мне говорил, что важно помнить, что «вижн», как во всех учебниках написано, только тогда становится разделенным, только тогда разделяется, когда люди верят в его реализуемость.
Какое это имеет отношение к тому, что автомобили и сигареты должны производиться в стране? Очень простое. Они являются знаками способности страны производить нечто, в том числе и интеллектуальную продукцию, в том числе и гуманитарно-технологические продукты. Они являются средством развития общественной связанности этой страны и другого мира, с одной стороны, или внутренней общественной связности этой страны, с другой стороны. Франция не была бы сегодня одним из центров мировых сил, если бы не обладала сыром, вином и так далее. А Соединенные Штаты — я так запределю, рискну зайти до предельно рискованного утверждения, но скажу, что если бы у Соединенных Штатов не было джинсов и кока-колы, то они тоже вряд ли могли бы обеспечивать этот свой основной бизнес по эмиссии правил игры на мировом рынке.
Или скажем еще иначе. Советский Союз потому проиграл «холодную войну» Соединенным Штатам, что Соединенные Штаты превратили потоки предметов, ежедневно присутствующих и обновляющихся на столе или в холодильнике у обычного человека, ничего не знающего про идеологию и не способного вообще это обсуждать, в знаковые потоки. В пределе: знаете, можно смотреть телевизор, а можно смотреть кока-колу.
Те, кто помнит советские времена, знает, что преследовалось слушание радиоголосов, преследовалось смотрение западных телепередач, но в таком случае смотрение кока-колы ничем от этого не отличается.
Помните, в одной из интервенций в предшествующие дни я говорил о том, что если вам сто раз нечто повторят, то оно станет для вас реальностью? Так вот, версия европейской цивилизации, победившая в «холодной войне», превратила товарные потоки в масс-медиа…
Виктор возился над докладом для выступления на секции, когда тихонько дилинькнул спикерфон и несколько растерянный голос секретаря сообщил:
— Виктор Петрович, тут к вам женщина…
Виктор удивленно вскинул брови.
— Какая женщина, Анечка?
— Она говорит… что она ваша жена.
Виктор замер. Неужели Нина объявилась? Впрочем, почему бы и нет. Он теперь вполне обеспечен, даже богат, почему бы не попытаться отщипнуть кусочек?
— Хорошо, пусть зайдет.
Нина явно приготовилась к этой встрече. Начистила перышки, приготовилась, так сказать, предъявить товар лицом… но получилось это плохо. Поскольку она все эти годы явно, как говорится, «брала от жизни все». Нет, если ты живешь с человеком, который идет по жизни рядом с тобой, то все его морщинки, мешки под глазами, местами увядшая кожа — это… ордена, напоминания о битвах, в которых вместе рубились, о штормах, которые выдержали, поддерживая друг друга, помогая друг другу вновь подниматься после подлых ударов судьбы. И все они любимы… Именно этого часто не понимают молоденькие «модельки», искренне полагая, что на фоне хоть и постаревших, но родных, мудрых (ибо невзгоды либо ломают, либо закаляют и добавляют мудрости) и по-прежнему любимых жен выглядят гораздо более привлекательно. Но когда нормальный мужик довольствовался в той, с которой собирался надолго связать свою жизнь, одной лишь привлекательностью? Вот и получается у них в лучшем случае «на раз на постель»… А когда к тебе возвращается прежняя твоя любовь, в свое время не только бросившая, но и предавшая тебя, то во всех этих морщинках ты с некоторым равнодушием, может, даже с легким злорадством находишь подтверждение тому, что ее предательство отнюдь не пошло ей на пользу…
— Здравствуй, Нина.
— Виктор… — Она произнесла его имя, пытаясь сделать это как тогда, много лет назад. С легким придыханием. Но время не пощадило и ее голос. Он слегка огрубел, может, от неуемного курения, а может, от бурной жизни. — Рада тебя видеть!
Виктор качнул головой:
— Не могу присоединиться к твоей радости.
— Ты все еще на меня сердишься? — Нина удивленно вскинула старательно подведенные брови. — Прошло столько времени…
Виктор слушал эту женщину и думал: неужели он был когда-то в нее влюблен? Нет, внешность была здесь ни при чем. Просто… действительно прошла чертова уйма времени, изменилось все — мир, страна, люди, он сам, а она оставалась все той же курицей, изо всех сил изображающей из себя светскую львицу. Нина принимала «живописные» позы, изящно оттопыривала пальчик, сыпала всякими светскими сплетнями, то есть изо всех сил старалась «произвести впечатление». Наконец он не выдержал:
— Зачем ты пришла, Нина?
Она растерянно уставилась на него. То есть как?! Он никак не «повелся» на все ее старания. В ее глазах мелькнула досада, но она тут же пропала, сменившись решительностью. Не получилось так, попробуем зайти с той стороны.
— Я хочу увидеть свою дочь! — Она гордо вздернула подбородок.
— Дочь? — Виктор усмехнулся. — Ну что ж, попробуем. — Он нажал клавишу громкой связи и принялся набирать номер.
— Что ты делаешь? — обеспокоенно вскинулась Нина.
— Звоню Соньке, чтобы сообщить ей приятную новость.
— К-какую?
— Что мама нашлась и хочет ее увидеть. — Виктор набрал последнюю цифру и откинулся на спинку кресла. Из динамика послышались длинные гудки.
— Правда, должен тебе сказать, я сильно сомневаюсь в том, что она захочет встречаться с тобой. — Виктор покачал головой. — Было время, когда она так страстно хотела найти свою мамочку, что если бы ты появилась в тот момент, я… не смог бы обмануть ее желание. Но ты упустила это время.
