— Их две.
— Что — две?
— Подруги.
— Э-э… — на долю секунды Егор потерял дар речи. После чего задал гениальный вопрос: — Сразу?
— Нет, — ответил Андрей совершенно искренне. — По частям. А скажешь «по очереди» — укушу.
— Нет-нет, что ты! Я ничего такого не…
— Вот и хорошо. Спасибо, Егорка, за помощь, но мне сейчас лучше одному.
— Хочешь, как мировой капитализм — загнивать в собственном соку? Уверен?
— Да. Я тебе потом позвоню, ладно? Завтра. Или послезавтра… В общем, позвоню.
Хороший парень Егор, только отделаться от него сложно. Привык свою клиентуру на жилплощадь разводить, теперь по-другому строить беседу не умеет. Как компьютер, который, прежде чем стереть абсолютно не нужный файл, сто раз переспросит: «вы уверены?», «выполнить операцию?». При всем при том нужные программы он, гад, стирает быстро, молча и, что самое обидное, — безвозвратно.
Девчонки за Андрея переживали не меньше, вечером попытались вытащить его прогуляться. В принципе, он был не против, но, представив, как начнет шарахаться от каждой въезжающей во двор машины, от каждого шороха в кустах, отказался. И Юле с Анютой запретил, применив безотказный аргумент:
— Вам так тяжело выполнить мою личную просьбу? Конечно, девчонки никуда не пошли.
Утром подруги ускакали в Академию, на первый учебный день, а Андрей так и пролежал без движения до их прихода, уткнувшись лицом в подушку.
Он очень беспокоился за девчонок. Несколько раз порывался позвонить Петру Дмитриевичу, хотел попросить полковника выделить Юле с Анютой охрану, но все-таки передумал. Фээсбэшники уже не раз давали понять, что подруги находятся под плотным наблюдением, так что лучше не будет, а вот подслушать разговор и ударить в уязвимое место очередной претендент на Везунчика вполне может.
В любой момент, даже прямо сейчас, может звякнуть телефон и жесткий, не терпящий возражения голос скажет:
— Твои бабы у нас. Делай все, что тебе говорят, и с ними ничего не случится.
Конечно, еще есть тот, «египетский» сотовик, вроде бы защищенный от прослушивания, но может ли он быть уверенным, что в техслужбе нет купленных на корню людей? Во время разговора Седой проявлял изрядную осведомленность о группе полковника и всей операции «Везунчик». Откуда у него такая точная информация?
«Пусть Седой больше не живет, — при этой мысли Андрея передернуло, — но люди, стоящие за ним остались. Их желания и цели не изменились. За ним, Везунчиком, уже началась охота, как за каким-то секретным проектом, образцом нового оружия. И в ней нет недозволенных приемов. Его уже запугивали, что если он будет артачиться, с девчонками случится неприятность. Как там недоброй памяти главарь выразился? „И на похоронить ничего не останется?“
В первый раз — не удалось, люди Петра Дмитриевича оказались лучше подготовлены, чем о них думали. Но что будет, когда та, другая сила усвоит полученный урок? Теперь она знает, чего ожидать, и будет планировать операцию с учетом ошибок».
Подруги вернулись около четырех, когда Андрей весь извелся. Звонок в дверь немного привел его в чувство. Теплая, радостная волна слегка приободрила, когда на вопрос «кто там?», за дверью бойко ответили:
—Мы! Юлька вошла первой, спросила:
— Две усталые, измученные студентки приползают домой, чуть ли не на карачках, а тебе в глазок лень посмотреть?
— А у меня глаза в кучку, — в полном противоречии с мрачным видом и усталым голосом попытался пошутить в ответ Андрей, но получилось настолько натужно, что в прихожей повисло неловкое молчание.
— Я что-то не так сказала? — осторожно спросила Юлька. — Извини.
— Нет-нет, Юль, все в порядке, просто я немного устал. Девушки озадачено переглянулись. В смысле? Когда это
Андрей мог устать, если сегодня весь день дома просидел?
— Но это детали! А сейчас… — театральным жестом он достал из-за шкафа подарки. — Сюрприз! За взятие штурмом первого учебного дня награждаются… Юля и Анюта!
— Вау! — Юлька обняла Андрея за шею, поднялась на цыпочки и чмокнула в щеку.
— Спасибо, — искренне поддержала подругу Анюта, заглянув в свою коробочку. — Ты нас совсем задарил! Мы тебя не разорим?
— Здоровско! — Юлька уже примеряла фенечку на запястье. — Андрей, ты супер!
— Чем же я такой супер? Только тем, что подарки дарю?
— Не только, — ответила Юлька неожиданно серьезно. — Ты вообще очень хороший. Но, знаешь, так приятно, когда о тебе заботятся, дарят что-то, самую простую вещичку, цветок… это… ну, здорово! Здорово, что ты ни разу еще не забыл, когда у нас праздник или какой-нибудь важный день. К нам никто и никогда так внимательно не относился. Скажи, Ань?
— Да, — подтвердила Анюта. — Понимаешь… мы долго думали о том, что ты нам рассказал… ну… что надо быть всегда рядом… Ты прав. Вот если бы сегодня нас не ждал ты, мы бы совсем не радовались первому дню в Академии.
— Мой бывший парень, — Юля надула губки, — по крайней мере, он себя таковым считал, за все время даже цветочка не подарил.
Андрей притворно поковырял ногой пол:
— Девчонки, вы меня совсем засмущали! Пойдемте лучше обедать.
Девчонки хвастались новенькими студенческими билетами, зачетками, вывалили на стол целый ворох учебных пособий, с боем добытых у неприступной библиотекарши. Андрей рассеяно слушал их щебет, кивал в нужных местах, но думал совсем о другом.
Сославшись на усталость, он опять ушел спать рано, чуть ли не в десять. Юля и Анюта проводили его недоуменными взглядами.
«Надо будет сказать полковнику: если мы все-таки поедем в Гренландию, пусть приставит к девчонкам настоящую охрану, а не просто наружное наблюдение, — подумал Андрей, находясь уже на грани сна. — Если в мое отсутствие с ними что-нибудь случится, я себе этого никогда не прощу!»
«Малыш»рванул прямо над головой…
Еще за миг до вспышки он видел инверсионный след «Энолы», уходящей на полной скорости прочь от обреченного города, и через миг все исчезло в слепящем свете. В нем растворились маленькие аккуратные домики, утопающие в зелени, дымящие трубы завода на северной окраине; бухта с цветными мазками парусов, лагерь военнопленных…
Свет обтекал его, подобно кипящей воде, смешанной с паром. Затем последовал тяжелый удар, тело на мгновение сдавило со всех сторон, и он увидел, как от ног побежала по земле волна, будто от брошенного в воду камня. Свет летел впереди волны, напоминая острый копейный наконечник, и то, что не превратилось в пепел, разлеталось под мощью динамического удара.
Миг — и вспыхнула одежда на застывших в движении людях, спала с костей испепеленная плоть, и тут же рассыпался костной пылью скелет, перемешиваясь с песком, паром, раскаленной глиной…
