Старикан еще немного промотал вперед запись наблюдений. Теперь женщины стояли высоко в кроне дерева-дома. Солнечные зайчики плясали на их лицах, легкий бриз раскачивал ветки.
Молли сморщила нос.
– Могли бы построить что-нибудь получше, с их-то технологиями.
Повсюду располагались гнезда, небрежно сделанные, все в белых пятнах, набитые пищащими детенышами птицелюдей.
– Ты должна посмотреть на это с их точки зрения, – не очень убежденно сказала Сэлли. Потом пожала плечами. – Я...
Старикан пропустил еще кусок.
Теперь они стояли на площадке чуть выше крон деревьев. Неизменный показывал вдаль, на линию горизонта. Молли, смеясь, повернулась, чтобы посмотреть, и застыла в изумлении и страхе. Сэлли молча стояла позади нее.
Старикан раздраженно переключился на Гриффина и Джимми. Ему нужен результат, а не эмоции.
– Он говорит: «Да, мы можем дать вам оборудование, которое вы просите. Да, вы можете спасти ваших друзей. Нет, не в первоначальной точке контакта. Не через шесть месяцев. Уже записано, что этого не случилось. В следующей точке контакта. Через два года. Но вы этого не захотите».
Гриффин выпрямился. Прошли уже долгие часы с начала переговоров. И он заметно вымотался.
– Что вы имеете в виду? Конечно, нам необходимо оборудование. Спасибо. Мы возьмем его.
Наступила долгая тишина.
– Почему мы этого не захотим? – спросил Джимми.
В ответ раздалось низкое ворчание, его издал один из трех хозяев, Гриффин даже не понял – который.
– Он говорит: «Вы не захотите, потому что проект закрывается».
– Что?!
– Он говорит: «Линия, в которой мы подарили вам путешествия во времени, подлежит уничтожению».
– Когда?
– Он говорит: «Сразу после окончания переговоров».
Начались восклицания и вопросы, возникла даже небольшая перебранка, не имеющая, впрочем, никакого смысла.
Просто сдаться без спора было чуждо человеческой натуре. Старикан пропустил большую часть и вернулся, снова забравшись в сознание Сэлли.
– А как же Гертруда? Она же из другой временной линии, а мы с ней встретились, и ничего! – услышал он. – Значит, вы умеете сводить эти линии? Зачем же тогда закрывать нашу? Почему бы вам не повторить то же самое, что вы сделали со мной и Гертрудой?
Долгое время говорил один из птицелюдей. Неизменный перевел:
– Она говорит: «Это сделано временно. Даже если бы это было возможно, это было бы невозможно».
– Я не понимаю!
– Она говорит: «Временная линия, которая содержит объекты нашего наблюдения, содержит также и нас самих. Мы знали это с самого начала. Мы знали, что, закончив изучение людей, мы вместе с ними должны раствориться во временной петле. Это цена. Путешествия во времени возможны только при таких условиях».
– Тогда зачем? – воскликнул Джимми. – Зачем вообще весь этот проект?
Говорившая показала клювом сперва на Гриффина, потом на Сэлли.
– Она сказала: «Они понимают».
Один из птицелюдей встал и подошел к дальней стене комнаты. За ним – второй. В углу поблескивал темной водой маленький пруд. Один за другим птицелюди прыгнули туда и исчезли.
Не дожидаясь, пока третья пойдет следом, Гриффин быстро произнес:
– Послушайте!
Та внимательно поглядела на него блестящими глазками.
– Если это не важно... Если уже ничего не важно... Тогда дайте нам прибор для спасения наших друзей.
Птицечеловек и Неизменный обменялись звуками, похожими на кудахтанье и попискивание.
– Она говорит: «Зачем?»
– Это чисто человеческое. Вы все равно не поймете.
В ответ раздался звук столь пронзительный, что у людей заложило уши.
Наступило долгое молчание. Гриффин решил, что у них снова ничего не вышло, но тут Неизменный заговорил:
– Она сказала: «Это будет сделано».
Пауза.
– «Уже сделано».
Пауза.
– «Великая честь находиться здесь, в присутствии человеческих существ. Как вы прекрасны. Как чудесны ваша смелость и ваше любопытство».
Щелкающий звук.
– Она говорит: «Вы ученые. Я тоже ученый. Всю свою жизнь я пыталась понять млекопитающих».
Чириканье.
– Она говорит: «Вы благородные существа. Без вас мир стал беднее».
Самка птицечеловека разогнула гротескно сложенную конечность и протянула ее через стол. Три пальца на уродливой ладони торчали в разные стороны.
– Она говорит: «Мы можем пожать друг другу руки?»
Старикан с неохотой подавил желание проводить Гриффина и его компанию домой. Он закрыл картину переговоров и распахнул другую. Отворилось окошко в мезозой. Всего в каких-то ста двадцати двух миллионах лет отсюда.
В этот день устраивали праздник урожая, и лагерь наполнял запах жарящегося на вертеле молодого анкилозавра.
Лейстер сидел в хижине и лениво счищал кожуру с болотных клубней. Краем глаза он наблюдал за Натаниэлем, который тряс сделанной для него Патриком погремушкой. Далджит ощипывала маленького пернатого динозавра. Лейстер взглянул на тушку в ее руках и похолодел.
– Это не... Это что за зверь?
– Просто маленький динозавр. С гарниром будет очень вкусно.
– Нет, серьезно, я такого не знаю. Это новый вид? Дай мне посмотреть его зубы.
– Руки прочь от обеда! – засмеялась Кати. Она вынула из чайника отмокающие там пальмовые листья и обернула ими клубни, которые собиралась испечь на углях. – Чисти давай, мне не хватает.
– Ну, девочки. Его же все равно потрошить. Вдруг это что-то интересное?
Далджит отложила тушку.
– Слышите? – напряженно спросила она.
– Я не... – начала Кати.
– Ш-ш-ш!
Снаружи раздавались незнакомые голоса.
– О господи, где моя рубашка! – вскрикнула Далджит.
Кати подхватила ребенка и молча выбежала во двор. Лейстер за ней. Последней, лихорадочно застегиваясь, выскочила Далджит.
Спасатели оказались военными – молодыми, коротко стриженными парнями, явно смущенными ситуацией. Но они привезли с собой журналистку, которая уже бегала с камерой вокруг палеонтологов.
– О чем вы больше всего жалеете? – спросила она. Несколько членов племени, отвыкшие от незнакомых лиц, смущенно попятились. Журналистка сунула микрофон под нос Джамалу. – Вы?
– Думаю, больше всего нам не хватало ботаника. При формировании экспедиции предпочтение отдавалось зоологам, в особенности специалистам по позвоночным, и мы дорого заплатили за это. Необходимо было включить в наши ряды специалиста по здешним травам.
– Аминь! – возбужденно воскликнула Кати. – Здесь обязательно должно существовать что-то, содержащее танин. И краски! Не давайте мне говорить о красках, а то я не остановлюсь!
– А вы?
– Я жалею, что у меня так ни разу и не вышел приличный глиняный горшок, – сказала Далджит. – Печь получилась очень хорошей, но я никак не могла подобрать нужную температуру.
