В луже крови устрашающе скалилась голова кридога.
Посреди разгрома стояли Лахаб и Дахар. Левая щека ремесленника покраснела от удара, с левой руки капала кровь. Он не шевелился, а Дахар, стоявший спиной к Эйрис, осторожно приподнимал ему веко и осматривал глаз.
Гракс, который тоже был здесь, заметил Эйрис и сказал:
— Ничего серьезного. Все опасные бактерии, предназначенные для опытов, на ночь были заключены во врофовый контейнер. — Он показал на прозрачный куб, стоявший на грязном полу у самых ног Эйрис. В нем в подставке стояли четыре пробирки. Жидкость пролилась, оставив потеки на внутренних стенках куба. Теперь смертоносная жидкость напоминала чернила, налитые в квадратную бутыль.
— Кто это сделал? — взволнованно спросила Эйрис.
Услышав ее голос, Дахар прервал осмотр и повернулся. Чувствам, искажавшим его лицо, она и названия подобрать не могла. Ей показалось, что он ее не видит.
— Двое мужчин и одна женщина, — ответил Гракс.
— Как они сюда попали? — спросила Эйрис. — Открыть эту дверь могут только шестеро.
— Они ворвались, пока Лахаб был один, и принялись все громить, — ответил Гракс. — Лахаб пришел пораньше, чтобы поработать с линзами, и оставил дверь открытой. Затем подоспел я и выгнал людей прочь.
Эйрис затаила дыхание, встревоженная не столько тем, что Гракс сказал, сколько тем, о чем он умолчал.
— Кто они — делизийцы или джелийцы? — наконец выдавила она из себя.
— Джелийцы, — спокойно ответил Гракс. — Им не нравится, что Лахаб ходит сюда. Мне известно, что Белазир пела в гармонии с ними.
Эйрис заметила, как при имени главнокомандующей под рубахой Дахара расслабились напружиненные мышцы.
— И ты просто прогнал их… — повторила Эйрис.
— Да.
Глупо было спрашивать, как он это сделал. Если гед хотел кого-то выпроводить, он его выпроваживал. Эйрис вспомнила, как выросшая вдруг стена отгородила ее и СуСу от умирающего варвара. Просто мягко вытолкнула их наружу.
От двери послышались удивленные восклицания. Делизийцы появились все вместе. Илабор, бывший солдат, выхватил оружие и встал спиной стене. Тей, маленький торговец с мелодичным голосом и глазками-бусинками, окинул взглядом комнату и замер, как столб. Криджин, недавно ставшая возлюбленной Тея, даже не пыталась скрыть испуг.
Гракс слово в слово повторил свой бесстрастный отчет о происшедшем. Тей подошел к Лахабу и Дахару.
— Как сильно пострадал твой горожанин, лекарь?
Эйрис скорее почувствовала, чем увидела, как напрягся Дахар.
Тей единственный из делизийцев обращался к нему прямо, и всегда в его словах звучала скрытая насмешка, словно ему доставляло удовольствие унижать разжалованного жреца-легионера, обращаясь к нему, как к простолюдину. Тей частенько ухмылялся, поглядывая на Дахара, и, казалось, его ничуть не смущали ответные мрачные взгляды жреца. Илабор джелийца старательно не замечал, а Криджин, самая увлеченная после Дахара исследовательница человеческих болезней, могла часами ассистировать жрецу, даже не глядя на него. Был еще Лахаб, джелиец. Молчаливый и неповоротливый, слишком угрюмый, чтобы над кем-то насмехаться, этот горожанин продолжал оказывать Дахару уважение, положенное первому лейтенанту, и Эйрис подозревала, что Дахара от такой вежливости коробило.
Но только подозревала. Они с Дахаром общались исключительно на языке терминов гедийской науки, и за долгие часы, проведенные в Доме Обучения, он ни разу не позволил себе встретиться с ней глазами.
Лахаб ответил Тею в своей медлительной манере:
— Я не пострадал. Гракс пришел вслед за воинами.
— Надо же, какая удача. — Тей улыбнулся одной из своих многозначительных улыбок.
— Да, — серьезно согласился Гракс. — Мы поем в гармонии. Я позабочусь, чтобы из Стены доставили новое оборудование. Это займет немного времени.
— Но эксперименты… — начала Криджин.
— Мы приступим к новым экспериментам. У нас запланирован новый эксперимент.
— Интересно, какой? — резко спросил Илабор.
— Мы должны обнаружить бактерию — возбудитель чесотки.
Дахар медленно оторвался от ран ремесленника, которые он промывал.
— Болезнь появилась в пяти жилищах людей из девяти, — продолжал Гракс.
— Вам теперь известно, как бактерии вызывают болезнь. Мы найдем бактерию и создадим антибиотик.
Чужое, незнакомое слово на мгновение будто повисло в воздухе.
— Раньше в Эр-Фроу не было болезней, — сказал Илабор.
— Да, — согласился Гракс. — Но только потому, что, оказавшись в Стене, каждый человек сразу получил дозу сильного антибиотика, который убил все бактерии. Тогда вы бы не поняли, а теперь понимаете, что это значит. Но эта бактерия — новая. У нас нет для нее антибиотика. Мы испробуем все, что уже имеем, а потом синтезируем новый. Так вы научитесь применять знания на практике.
— И люди смогут этому научиться? — спросил Илабор почти сердито.
— Да.
Эйрис наблюдала за Дахаром. Он стоял неподвижно, только глаза лихорадочно блестели.
— А сможем мы самостоятельно готовить эти антибиотики, после того как уйдем из Эр-Фроу? — осведомился Тей.
— На продажу? — вызывающе спросил Илабор, но тут же рассмеялся. Его гнев прошел.
— Да, люди смогут готовить антибиотики и после того, как геды уйдут, — ответил Гракс. — Но лишь в том случае, если наши занятия больше не будут прерываться насилием. Напавшие на Лахаба так и рассчитывали, что он забудет запереть комнату, и тогда они его убьют. Они не ожидали, что кто-нибудь другой успеет им помешать. Больше этого не повторится. Я дам каждому из вас отдельную комнату, где вы сможете спать и есть, если захотите. Еду вам будут доставлять прямо туда, как в общие залы. Вы сможете работать в безопасности, когда захотите.
— И будем сидеть здесь, словно в клетке, как наш лекарь, — скривился Тей.
Его перебил Илабор:
— Почему геды хотят, чтобы мы жили здесь, а не вместе со своим народом?
— Мы не настаиваем, — ответил Гракс, — мы просто предлагаем. Выбор за вами.
Внезапно в комнате разлилось напряжение. Гракс посмотрел на Лахаба.
Коренастый, с грубым лицом, ремесленник, столь самозабвенно колдовавший над пучками света и линзами, проводивший здесь по шестнадцать часов в сутки, не выказал радости. Левая сторона его лица распухла, глаз наполовину заплыл под огромным синяком.
— Я останусь в доме горожан, — произнес Лахаб.
Дахар резко повернулся к нему.
— Почему?
Пока Лахаб подыскивал объяснение, жрец, терзаемый собственными мыслями, нетерпеливо повторил:
— Горожанин, я тебя спрашиваю: почему?
Вместо Лахаба ответил Тей:
— Вероятно, потому, что он джелиец. — И своим мелодичным голосом уточнил:
