На карнизе перед собой он увидел дымящееся вчерашнее кострище. Камень вокруг почернел, среди горячих еще угольев резвились ребятишки. Кареглазая девчушка с копной жестких вьющихся волос, найдя в углях какой-то обгорелый хрящик, стрельнула глазенками по сторонам, сунула находку себе за пазуху и убежала.
Поджидая своего провожатого, Райф рассматривал похожий на соты город. Эффи бы здесь понравилось. Весь утес был изрыт пещерами. Некоторые из них были завешены шкурами или тростниковыми циновками, но большинство ничем не заслонялись от ветра. У нижних пещер, самых обжитых, валялись отбросы и чернели следы бессчетных костров. Многие из верхних были завалены большими камнями, а еще больше обвалились совсем. Сколько же времени понадобилось, чтобы создать все это? Только вдохновенный безумец мог додуматься до того, чтобы построить город на краю бездны.
- Там, наверху, никто не живет с тех пор, как восточное крыло обвалилось, - сказал обмороженный, проследив за взглядом Райфа. - В тот день мы потеряли двести человек.
Райфу хотелось спросить, сколько Увечных живет здесь теперь - на глаз он этого определить не мог, - но он не надеялся, что обмороженный ему ответит. Мертворожденный предупреждал его, что даром от Увечного ничего не получишь.
Они молча прошли по главной городской террасе к каменной лестнице, ведущей на верхний ярус. Райф чувствовал устремленные на него взгляды. Свирепого вида воины выходили из пещер, чтобы посмотреть на чужака, и усталые женщины отрывались от стряпни у костров, когда он проходил мимо. На подходе к лестнице за ним уже тянулась целая свита: малые дети, угрюмые юнцы с камнями, зажатыми в кулаках, и девчонки-подростки - эти забавлялись тем, что тыкали Райфа в бока и тут же убегали.
С таким конвоем обмороженный счел, что может подняться наверх первый. С идущих винтом ступеней Райфу открылся поразительный вид на Ров и его противоположную сторону. Птицы кружили в двухстах футах ниже него, и на розовом небе виднелись пурпурные Медные холмы. Клановые земли. Как до них близко - и в то же время далеко, дальше, чем от племени Ледовых Ловцов. Ров в самом широком своем месте насчитывает около семисот шагов, но это все равно что тысяча лиг, так надежно эта колоссальная трещина отделяет клановые земли от пустошей.
Прямо на юге лежали владения Погибшего Клана. Сначала эту землю занял Дхун, потом за нее в Войне Трех Кланов сражались Бладд и Колодезь. Райф не помнил, где теперь проходит граница, но Тем говорил, что земля бывшего клана Морро никому еще удачи не принесла. Близ разрушенного круглого дома урожай не родится и дичь не водится.
Райф потрогал висящий на груди амулет. Всякий кланник, упомянувший клан Морро даже мысленно, должен воздать ему эту дань.
- Убери оттуда руку, - сказал Мертворожденный, поджидавший Райфа у верха лестницы. Он выглядел отдохнувшим и переоделся с дороги в кожаный кафтан с оторочкой из крысиных шкурок и короткую кунью юбку. Рыцарский меч, на совесть отполированный, судя по сверкающей рукояти, висел у него на поясе. Тюленью кожу, которой обмотал рукоять Райф, сменила другая, промасленная и тисненая. При виде всего этого Райфу захотелось получить меч назад - впрочем, ему сейчас любое оружие было бы в радость.
Увечные собрались во множестве, чтобы поглядеть на состязание. Верхняя Полка представляла собой карниз из бледно-зеленого камня, который тянулся от западного края города до разрушенных террас на востоке, а в ширину имел тридцать футов. Людей было вдвое больше, чем Райф видел ночью, и новые зрители продолжали прибывать, карабкаясь по веревкам и подвесным мостикам. На пустом месте посреди карниза расставили высокие деревянные ульи - мишени. Райф заставил себя смотреть на них, не проявляя никаких чувств. За мишенями, ближе к утесу, где жарилась на костре целая свиная туша, стояли еще люди.
Здесь намечалось празднество - с Райфом в качестве скомороха.
- Сказано тебе, убери руку от амулета. Незачем напоминать им, что ты кланник, а они нет. За это тебя никто не полюбит.
Райф повиновался, но кое-кто в толпе успел уже разглядеть вороний клюв у него на шее.
Мертворожденный удержал Райфа, шедшего следом за обмороженным.
- Отсюда я сам его доведу, Веке. - Не дожидаясь согласия, он двинулся вместе с Райфом к кучке людей у костра.
- Плохо твое дело, - начал он, как только они отошли от зевак. - Танджо у нас лучший стрелок. Правда, он высокомерен и склонен недооценивать противника. Прикинься несмышленышем, если сумеешь - пусть думает, что сможет побить тебя без особого труда. Так для тебя, пожалуй, будет лучше всего.
Райфа эти слова не слишком взбодрили, однако он кивнул.
- И вот еще что, - понизил голос Мертворожденный. - Когда тебе предложат выбрать лук, подумай как следует. Этим ведает жирный ублюдок Юстафа, а про него я скажу тебе так: он родной матери подставил бы ножку, если б верил, что ему за это ничего не будет. Ну, вот и пришли. Стреляй метко, и авось Каменные Боги дотянутся к тебе через Ров.
Райф вздрогнул. Он совсем не хотел, чтобы боги дотрагивались до него.
- Вот и он, Райф Дюжина Зверей. Кто он: белозимний воин, как утверждает он сам, или самозванец, у которого даже лука нет? - Так Юстафа, нарядившийся в кафтан из бронзовой кожи, отделанный шафраново-желтой овчиной, объявил собравшимся о Райфе. - Только испытание это покажет. Стрела не лжет. Если пришелец говорит правду, стрелы и мишени скажут нам об этом, если он лжет, пусть отправляется в Ров.
Увечные загудели. Одни из них были одеты в разномастные шкуры, другие в городское платье. Многие щеголяли разрозненными частями доспехов: поножами, кольчугами, круглыми и остроконечными шлемами, панцирями, костяными и ракушечными латами. На одном был утыканный шипами плащ, который постукивал на ветру. Встречались доспехи и на женщинах, но большинство носило под шубами простую Домотканую шерсть. Женские платья, как видно, попадали сюда не часто.
Какая-то старая карга зашипела на Райфа, но он смотрел не на нее, а на молодую женщину рядом с ней. Женщина была беременна, и к ее большому животу был привязан сверху тяжелый кусок грифеля. Райфа передернуло. Он слышал, что таким способом плоду мешают развиваться, но своими глазами видел это впервые. В кланах это делали только во время Заселения, когда шли междоусобные войны и женщины не хотели рожать.
Беременная обругала его, и Райф смолчал - что ему еще оставалось?
- Надеюсь, тебе понравилось твое новое имя, - с веселой улыбкой сказал ему Юстафа. - Я его сам придумал. Дюжина больше десятка - теперь Танджо уж точно взбесится.
Райф пропустил это мимо ушей. В ответ на враждебность толпы в нем нарастало упорство. Пусть не думают, что с ним так просто справиться.
