– Проект наш покамест безымянный, – отчитывался Боря. – Возможно, объявим конкурс на лучшее название.
– С призами?
– Не исключено. Но объявим не раньше чем через месяц. Так что пока у тебя есть солидная фора и повод поднапрячь воображение.
– Угум. А у вас со Щукиным что, не родилось никакой версии?
– Да практически нет. У Щукина, по-моему, вообще с фантазией напряженка. Наверное, в детстве головку слишком туго пеленали. Я было предложил назвать нашу банду арахаровцами… Не напрягайся, у меня в рассказе ты это слово встречал… Но Щукину, вроде бы, не понравилось.
– А может…
Толик уставился в потолок и провел языком по верхней губе, которую до сих пор немного жгло и пощипывало. Слюны не было совсем, поэтому тлеющий во рту пожар приходилось тушить в кружке с пивом. Однако первых трех бутылок оказалось недостаточно, чтобы устранить раздражающее послевкусие от красного молотого перца.
Он мысленно раскрыл большой энциклопедический словарь на странице, посвященной попугаю Ара, и занялся мысленным перелистыванием. Арахис? Разве что к пиву. Арахниды? Нет, слишком прямолинейно. Арахнозы? Совсем плохо. При чем тут болезни животных?
– Может, Арахния? – предложил он. – Похоже на название страны, и вместе с тем это анаграмма к анархии. И девиз проекта придумывается сам собой. Арахния – мать… чего-то там. Например, мать… мать…
– Не поминай маму всуе, – предостерег Борис. – И с девизом пока не парься, для этого пиарщики-концептуалыцики есть. А словечко запомни, может пригодиться.
– Что ж, за твое устроенное будущее! – предложил Толик, с помощью пустой кружки превращая очередную непочатую бутылку в початую, а там и в порожнюю.
– За наше, – поправил Борис. – Или до тебя еще не дошло, насколько выгодно быть особой, приближенной к координатору?
– Начинает доходить. Ну, вздрогнули!
И они дружно, по-цыгански передернули плечами.
– И в чем заключается твоя координационная функция? – спросил Толик.
– А смотри… Вот ты сейчас чем собираешься заниматься?
– После того, как допью пиво?
– После.
– Не знаю пока. Наверное, поторможу немножко. Пока последний гонорар не пропью.
– А вот это зря! Тормозить нельзя. Как раз сейчас, пока все зыбко и не до конца понятно, нужно ковать железо, пока что, поручик?
– Пока гром не грянул, корнет?
– Соображаешь! Это потом, когда появится четкое разделение по жанрам, какая-нибудь «альтернативная арахнология» и «кибер-паук», можно будет вздохнуть спокойно и забиться в собственную нишу, заранее, заметь, зарезервированную. А пока такой ниши нет, нужно писать, писать и писать. Столбить направления, копирайтить идеи…
– …закрывать темы.
– Не закрывать, а покрывать. Только не как бык овцу, а тактичней. Так вот. Моя роль координатора проекта в том и заключается, чтобы знать, кто в данный момент какую нычку разрабатывает. Чтобы не лезли все, как бараны, в одни ворота. И в то же время чтобы к каждым воротам был приставлен специально отобранный… да пусть хоть баран.
– Судя по обилию парнокопытных, себя самого ты (позиционируешь кем-то вроде пастуха? – усмехнулся Толик. – А как же Щукин?
– Полагаю, ему и помимо координации найдется, чем заняться. В конце концов должен же он когда-то и бюджет пополнять. Чтобы было из чего выплачивать гонорары.
– Ладно, – Толик встал, поскольку почувствовал, что в беседе пора сделать технический перерыв. – Надеюсь, я скоро, – пообещал он.
Однако скоро не получилось.
Из тесной комнатки с символичным голландским мальчиком на двери Толик вышел с побелевшим лицом. Оказывается, поглощать жгучий перец-не самое страшное испытание для организма. Можно сказать, не испытание вообще. Куда болезненнее с ним расставаться…
– Найми своему… – резко начал Анатолий, войдя в кабинет, затем сделал над собой усилие и выдавил сквозь сжатые зубы: – отпрыску… нормального логопеда! – он отхлебнул из кружки и продолжил, мягчея лицом: – Кстати, я когда сейчас из гальюна выходил, опечатку вспомнил. «Он ПОТНО прикрыл за собой дверь». «Л» пропущена, прикинь? И самое забавное, текст вычитывали раз семь: сперва я, потом редактор с корректором – хоть бы кто заметил! Так и ушло в типографию. Можешь добавить в свою коллекцию.
– Добавлю, добавлю, – Борис оживленно потер руки и полез в ящик стола за заветной коленкоровой тетрадкой с надписью «ГОНИВО» на обложке. Раскрыл на недописанной странице, хохотнул: – Это еще что! Вот у одного из мэтров, родоначальника российской космооперы, герой вместо стайеров «держал в руках два сканера, стволами вниз». Производства «Хьюлетт Паккард», я полагаю. Да и сам Степан недавно удружил, сперва устроил катание «на горных лУжах», потом положил всех врагов из теплового ружья с «оптическим прицеПом». Нормально?
– Положил на всех с опти-и-и-ическим прицепом, – с зевком повторил Толик.
Он вяло разделил радость товарища и задумчиво посмотрел на покинутый стул. При всем его удобстве и эргономике Толик предпочел бы сейчас что-нибудь более традиционное, на чем можно было бы расположиться не столь вертикально. К счастью, здесь же, в кабинете, присутствовал компактный диванчик, обитый темной кожей. Чересчур компактный, прикинул Толик, к тому же не раскладной, но если подтянуть колени к груди…
– Я прилягу? – не столько спросил, сколько предупредил он.
– Давай, давай, устраивайся, – поддержал Боря. – А то ты какой-то снулый. Перетрудился на полях любви, сексуальный революционер?
Толик поморщился.
– А это что?
На подлокотнике диванчика, в том месте, куда усталый путник собирался пристроить голову, лежало странное нечто. Какое-то не то вязание, не то плетение из толстых перекрученных нитей. Синтетические белые нити, похожие на маленькие канатики, беспорядочно переплетались друг с другом в центре композиции и свисали по краям аккуратно обрезанными концами.
– Наталья развлекается?
– Да нет… – ответил Борис, как показалось Толику, немного смущенно. – Это я… в общем, балуюсь. Молодость вспоминаю.
– Макраме, что ли? – вспомнил Толик несклоняемое слово.
– Оно самое…
– И что это будет? – Анатолий небрежно поднял все хитросплетение за один из свободных концов. Причудливая композиция раскачивалась и вращалась перед его лицом. Угадать в ней замысел автора пока не представлялось возможным. – Какое-нибудь кашне? В смысле кашпо?
– Да нет. – Борис осторожно отобрал у Толика плетение и задумался, куда бы положить. – Это будет маска индейца. Представляешь, последний раз плел нечто подобное еще в пионерском возрасте. А сегодня с утра – будто торкнуло что-то. Спустился в хозяйственный, взял два мотка по сто метров. И вспомнил все. Тридцать лет прошло, а – вспомнил. И какой длины нарезать, и в каком порядке связывать. А с чего это меня пробило – сам не пойму. Может, на вчерашнего Коровина насмотрелся?
