Вдруг где-то вдалеке, на пределе слышимости, появился тихий, едва уловимый звук, напоминающий комариный писк. Простое звуковое колебание усложнилось и, распадаясь на множество обертонов, постепенно перешло в невнятное бормотание. Незнакомые слова заискрились в темноте, и только после этого пространство содрогнулось, озаренное яркой мыслью:
– Мы – гуорки! Мы разумны, и мы ждем.
Вселенная ожила. Мысли заметались в космической пустоте, перемещаясь от звезды к звезде, от планеты к планете: перебивая друг друга, разумные торопились быть услышанными.
– Мы силти, и мы ждем!
– Мы юоки, и мы ждем!
Голоса раздавались со всех сторон, но так продолжалось недолго. После короткой переклички участники взаимного представления вдруг замолчали.
Дмитрий прислушался к тишине. Оглядываясь вокруг, заметил, что одна из звезд, казавшаяся наиболее близкой, затенена, как неактивная кнопка на экране монитора. Ему показалось, что стоит только кликнуть мышкой, и она… Куда его вынесет в следующий момент, он не знал, но неожиданное желание появилось и больше не уходило.
Дмитрий поддался соблазну и коснулся затухающей искорки-кнопки рукой. Она мгновенно приблизилась. Пронеслась мимо, на мгновенье зависнув за спиной, словно ждала его.
Он метнулся следом.
Звезду сменил небольшой планетоид, скованный ледяным панцирем на полюсах. Стремительно приближаясь, он казался громадным, абсолютно безжизненным, холодным снежком. Только в районе экватора снежная равнина вспучивалась, выталкивая нелепый зеленый пятак около километра в поперечнике. Покрытое буйной растительностью грязное пятно на идеально белом фоне – неестественное зрелище. Но стоило присмотреться, и тут же становилось понятно, что самое страшное и отвратительное ждет зрителя там, внизу. Сотни обезображенных трупов, разорванных на куски, трехруких и большеголовых, валялись среди поваленных деревьев. Битва, по всей видимости, только что закончилась. Крупные ракообразные твари, раздвигая густую зелень, добивали отвратительных жуков, вскрывая угловатые головы большими острыми клешнями.
– Победа силти! – заявил громогласный и невидимый рефери.
Планета рванулась прочь, покрываясь огненными сполохами, развалилась на куски. Светящиеся осколки рассыпались на более мелкие, и те очень скоро исчезли в темноте космического пространства. Мрак отступил, удаляясь, превратился в черноту, заполняющую без остатка черные зрачки фантастического существа.
Гипнотическое наваждение неподвижных глаз мгновенно развеялось, уступая место ощущению неуверенности и вины.
«Они вычислят меня», – почувствовал Дмитрий чужую испуганную мысль. Дрожащее розовое тело покрылось крупными маслянистыми каплями. Он зажал нос, стараясь спастись от запаха концентрированного страха – испуганный Русса жутко вонял. Вздрагивая всем телом, громко взвизгнул.
Мгновение… и все пропало: подмигивающие звезды, безумные сражения, бездонные глаза и, наконец, сам гуорк. Словно ничего и не было.
Утомленный дневными впечатлениями мозг отключился, продолжил свое путешествие по царству Морфея без фантастических снов…
– Ты смотрел четвертую часть фильма «Звездный десант?» – спросил Анатолий, как только открыл глаза.
Дмитрий проснулся давно, но вставать не хотел.
– А она уже вышла? – насторожился он, чувствуя подвох.
Привычка поваляться в постели – может, и вредная, но безумно приятная. Приоткрыв один глаз, он с удивлением уставился на телохранителя.
– Вышла или нет, не знаю, но я ее сегодня ночью посмотрел. Как вспомню, так вздрогну: жуткое зрелище, – Анатолий вынырнул из-под одеяла, спустил ноги с дивана.
– Раки убивали трехруких тварей на ледяной планете? – прошептал Дмитрий, с замиранием сердца ожидая ответа. Впрочем, по расширяющимся зрачкам Анатолия он уже понял, что услышит.
Телохранитель удивлялся недолго – до первого зевка.
– Подсматриваешь понемногу? Извращенец! – обиженно выдохнул он, но в последний момент сфальшивил, задержал воздух в груди. Вместо предполагаемой обиды получилось восхищенное удивление.
– Я видел тот же сон.
– Не сон! – крякнул Анатолий.
Он начал утреннюю зарядку: приседал, задирал ноги, подпрыгивал.
– Что значит – не сон? – удивился Дмитрий.
– Это был не сон! – выкрикнул Анатолий в перерыве между прыжками. – Для меня это были… как бы наводки чужого сна. Только сейчас начинаю понимать, почему у меня иногда перевод пропадал, и картинка путалась: то жуки, то бабы с клешнями вместо рук! – телохранитель закончил прыгать, задумался, устраиваясь на краю дивана. – И какой, к черту, перевод во сне? Похоже, это я – наблюдатель поневоле. – С ума с тобой сойти можно.
Он опустил голову. Глубоко вздохнул, громко выдохнул. С минуту посидел молча, затем вскочил и бросился бегом из комнаты.
– Кто не успел, тот опоздал! – раздался из ванной его торжествующий крик.
Зашипела вода, словно кто-то разбил яйцо на раскаленной сковородке, и Анатолий загорланил старую жизнерадостную песню:
«Утро красит нежным светом стены древнего Кремля, просыпается с рассветом вся Советская зем…»
Глава вторая
НОВЫЙ СТАРЫЙ ВРАГ
Если вы смогли выгнать враждебного вируса-симбионт а из своего организма в компьютерную сеть, то почему бы ему не попробовать вернуться и не отомстить вам в реальном мире?
Советская земля так и не успела проснуться – в дверь позвонили, и старательный певец на минуту прервался.
На пороге появился заспанный Иван Петрович Пугачев. Помятое лицо, взъерошенная шевелюра, отсутствующий взгляд – типичный портрет нетипичного интеллигента, всю ночь решавшего глобальные проблемы. Можно было предположить, что он только сейчас проснулся – не успел умыться и привести себя в порядок.
– Ребятишки! Мы там поесть приготовили с профессором, – махнув рукой куда-то вниз, он тут же поправился.
– Вернее, готовил профессор, пока я спал. У вас-то, наверное, шаром покати, так что добро пожаловать к нашему столу.
– А что, разве профессор у вас ночевал? – удивился Дмитрий.
– Мы до самого утра проговорили, и он решил остаться.
– …вся Советская земля, – донеслось из-за деревянной двери.
Иван Петрович прислушался, хмыкнул, качнул головой.
– У вас душ свободен? – Дмитрий кивнул в сторону взвывшей двери, неожиданно перешедшей на фальцет. – Нью-Витас еще долго плескаться будет.
– Нет! У нас та же история. Я умывался на кухне, – захватив взлохмаченные волосы пятерней, Пугачев попытался пригладить непокорные вихры. – Профессор встал с утра пораньше, наготовил еды на батальон и пошел отмокать. Репертуар только у него печальный, не такой, как у вашего певца: все вокруг «Сулико» вращается, хоть и с некоторыми интерпретациями.
