– Кто это сказал? – спросил Сандерс. – Арт Боннер?
– Да, он был одним из них. И еще несколько других тоже, я не запомнил их имен. И Тони Рэнд. – Харрис искоса взглянул на Сандерса. – А он странный парень, да?
– Он может быть странным, – ответил Сандерс. – Тони был наверное лучшим другом, который у меня там был.
– О, я понимаю, почему тебе так нравился этот парень. После того, как познакомился с ним. В общем, все они на твоей стороне. Сандерс, глупо лежать и терзаться. Тебе платили за твою работу, и когда пришло время, ты отработал свое жалование. Тебе не нужно ждать, пока это скажут присяжные. Считай это эволюцией в действии.
– Что ты сказал? – Харрис засмеялся.
– Я видел это… – Он остановился, прислушался, и затем сказал. – Слезь оттуда. Да, да, и сядь на нижнюю койку. Я думаю… – Он снова прислушался. – Чувствуешь это? Мне, кажется, начинается землетрясение. – Он потянул Сандерса за руку, и тот слез. Он был совсем не слабым, и не прыгнул, а опустился на руках.
Харрис сказал:
– Ты чувствуешь это? Не толчки, а дрожание, как начало землетрясения? Все трясется…
– Я это чувствую.
– И я что-то слышу. – Звук был на пороге слышимости, но он слышался непрерывно.
– Где-то работают машины, – сказал Сандерс. – Ты ведь не из Калифорнии, да? Приближение землетрясения нельзя услышать.
– Что?… Очень плохо. – Харрис намеривался приступить к низким приседаниям, но, черт побери, ему наконец удалось разговорить Сандерса, и он не хотел останавливаться. – Я видел это на наклейке на бампере одной машины. «ПОДНИМИТЕ ОГРАНИЧЕНИЕ СКОРОСТИ. СЧИТАЙТЕ ЭТО ЭВОЛЮЦИЕЙ В ДЕЙСТВИИ».
Сандерс улыбнулся.
– Я могу догадаться, кто сказал это первым. Должно быть, Тони Рэнд.
– Правда? Я бы не подумал. Я имею в виду, что говорил с ним не очень долго, но мне было приятно познакомиться с парнем, который построил это Гнездо.
Ах ты. Не то слово, просто вырвалось. Харрис торопливо продолжил:
– Какой же он на самом деле?
– Хороший друг, – ответил Сандерс. – Он не очень беспокоился об общественных отношениях, политике, и всем подобном. А сейчас он… терзается, как ты говоришь. Он потерял сон, потому что может быть, если бы он не спроектировал Тодос-Сантос именно таким, мне не пришлось бы сделать это. – Сандерс содрогнулся, и Харрис внезапно испугался, что его ударит паралич. Но Сандерс тихо сказал: – Может быть он сказал это, чтобы я не сошел с ума. Черт, мне бы хотелось свалить все на Тони Рэнда. И я знаю, что он никогда об этом не подумает. Я это знаю. Это хорошо.
– Придворный волшебник, сказал Харрис. – Так его назвали в телевизионном фильме, кстати. – А я заставил тебя говорить…
Только чудо в этот момент могло бы отвлечь внимание Харриса.
Чудом оказалась крошечная дырочка, внезапно появившаяся в бетонном полу, как раз там, куда смотрел Харрис. Джордж соскользнул с койки и нагнулся к ней посмотреть. Он ткнул в дырочку палец. Она была настоящая.
Сандерс спросил:
– Что ты делаешь?
– Черт побери, что это? – сказал Харрис. Ему показалось, что он видит в дырочке свет, но когда он нагнулся ниже, в дырочке было темно. Он почувствовал странный сладкий винный запах. – Апельсиновый цвет? Я видел эти маленькие… – сказал он и упал.
Машина, которую вел Тони Рэнд, была длиннее четырех «Кадиллаков», и своей формой немного походила на удлиненный винтовочный патрон двадцать второго калибра. Шланги различных цветов, толщина некоторых из них достигла толщины туловища Тони, тянулась позади и терялась из вида в тоннеле. Видимость впереди была плохой. Наивысшая скорость вызывала сожаление. К тому же машина шумела. По синим шлангам поступала вода, яростный поток пара вырывался назад по красным шлангам, водородное пламя глухо ревело перед кабиной, нагревающийся камень щелкал и трещал, а в кабину с шипением врывался прохладный воздух.
Для такой большой машины кабина была тесная. Она располагалась в задней части, как будто о ней вспомнили в последний момент. Кабина была загромождена дополнительным оборудованием, которое Тони взял с собой, поэтому Томас Лунан вынужден был сидеть, широко расставив ноги, между которыми помещался большой красный баллон с редуктором. Здесь было слишком много шкал, за которыми нужно было следить. Лучшее, что можно было сказать о «Кроте», а это был именно он, было то, что в отличие от обыкновенного автомобиля он мог двигаться сквозь скалы.
Итак, мы едем сквозь скалу, подумал Лунан и усмехнулся.
Тупой, закругленный нос «Крота» был раскален добела. Скала плавилась и обтекала нос, и текла назад будто лава, пока не достигла охлаждаемой водой манжеты, где она застывала. Застывший камень становился плотнее, сжатый таким образом в тонкие стены тоннеля с плоским полом.
С Лунана лился пот. Почему я ввязался в это? Я не могу ничего заснять и я даже не смогу никому рассказать, что я был здесь…
– Где мы находимся? – спросил Лунан. Он был вынужден кричать.
– Осталось еще примерно десять футов, – ответил Рэнд.
– Откуда вы это знаете?
– Здесь гироскопическая система управления, – сказал Рэнд. Он указал на голубой экран, на котором была яркая линия, резко переходящая в линию из точек. – Мы находимся точно здесь, – Он показал на место, где обрывалась сплошная линия.
– Вы верите этой штуке?
– Она довольно хорошая, – ответил Рэнд. – Черт побери, она превосходная. Должна быть. Никто не захочет прокладывать тоннели не в том месте.
Лунан засмеялся.
– Будем надеяться, что они захотят, чтобы здесь был тоннель…
– Ну да. – Рэнд замолчал. Немного погодя он покрутил регулятор и увеличил приток прохладного воздуха в кабину.
Несмотря на движение воздуха и теплоизоляцию кабины, с Лунана лился пот. Спрятаться было негде. Совершенно. Если кто-нибудь заподозрит, что они делают, им нужно будет просто идти вдоль шлангов к концу этого слепого тоннеля.
– Мы на месте, – сказал Рэнд.
Уровень шума снизился после того, как Рэнд погасил водородные горелки. Он посмотрел на свои наручные часы и взял микрофон, свисавший с приборной доски машины. – Арт?
– Слушаю.
– Мои расчеты говорят мне, что я нахожусь или под камерой Преса, или под морем напротив Нома на Аляске…
– Меня не нужно постоянно развлекать. – Голос звучал неясно и надтреснуто. Никакой радиопередатчик не сможет поклясться, что Арт Боннер говорит о преступлении, которое скоро станет всем известным. Хороший штрих, подумал Лунан.
– Так точно, сэр, – сказал Тони.
– Насколько мы можем судить, ты попал куда надо, – сказало радио. – Они все еще обедают. Наверное, месяцы тоннельных работ вокруг приучили их к шуму. Любому. В общем, мы не слышим никаких признаков тревоги.
