– Объясните, что происходит?
Заикаясь от смущения, молодой офицер с трудом произнес:
– Пожалуйста, сэр, не думайте, что мы испугались. Его кадык конвульсивно дернулся.
– Мы готовы вернуться к работе в любую минуту. Но мне… Но нам нужно знать…
Он с видимым усилием преодолел свое огорчение.
– Сэр, вы не должны сдаваться на их милость. Это неправильно. Они амнионы. Они уничтожают людей, как уничтожили Марка Вестабула. Вы нужны нам здесь. Если вы станете одним из них, мы проиграем войну. Нам не на что будет надеяться. Мы лучше умрем, сражаясь за вас.
Шепот согласия пронесся по залу, показывая, что молодой офицер выражал мнение всех людей в командном центре и на станции. В груди Уордена зрел злой ответ, нагнетаемый давлением ужаса. Ему хотелось закричать: «Что это вы еще придумали? Как это вам не на что будет надеяться? Вы, что, чудес от меня ждете?». Но прежде чем его негодование стало достаточно сильным, чтобы смять самоконтроль, в сердце Уордена появилось другое чувство – странная и незнакомая гордость за себя и людей, которые так сильно заботились о нем, так верили ему и полагались на него.
В другой жизни – в жизни без фатальных ошибок и доверия Холту Фэснеру – одного такого момента было бы достаточно, чтобы сделать достойными прожитые годы. Возможно, тогда он и заслуживал бы такого доверия. Однако в этой жизни гордиться было нечем. Его соучастие в преступлениях Холта перечеркивало все достижения.
Уорден медленно поднялся на ноги. Еще раз осмотрев лица своих сотрудников, он произнес:
– Спасибо, офицер. Спасибо вам всем.
Ему хотелось перейти на усталый шепот, но он заставил себя говорить громко, чтобы его голос услышали все собравшиеся.
– Я ценю вашу заботу.
Он беспомощно развел руками.
– Я ценю ее больше, чем могу описать словами. Но поставьте себя на мое место. Доверяя мне, вы готовы погибнуть за меня. А ведь я чувствую то же самое в отношении вас. Амнионы хотят говорить со мной лично. И каждый час отсрочки увеличивает наши шансы на выживание. Пусть я рискую своей головой. Но неужели вы думаете, что я откажусь от возможности сохранить ваши жизни и спасти гражданское население Земли от удара из космоса?
Какое-то время его взгляд скользил по лицам людей. Затем он выпрямил плечи и гордо повел подбородком.
– Мы служим в полиции. Это наш долг – долг чести – служить и защищать человечество.
Годами Уорден говорил им ложь, которую ненавидел, – сначала ложь Холта, затем свою. Теперь его слова были чистой правдой.
– Моя жизнь слишком ничтожна, чтобы ради нее отказываться от своей работы.
И он не мог, прикрываясь заботой о собственной шкуре, допустить, чтобы «Затишье» взорвал «Каратель» на выходе из подпространства. Об этом Диос не говорил, потому что даже теперь он не мог признаться себе и людям, как сильно зависел от Морн и Мин Доннер.
Он без искусственного зрения мог видеть результат своих слов. Глаза людей заискрились от убеждения или, наоборот, затуманились от слез. Привязанность к Диосу, вдохновившая этих людей на протест, сделала их уязвимыми к его ответу. Чтобы успокоить сотрудников, Уорден добавил:
– Конечно, моя работа не будет стоить и дерьма, если вы не вернетесь к пультам и не приступите к выполнению своих обязанностей.
– Да, сэр, – тоненько ответил молодой офицер. – Мы сделаем это немедленно.
Он повернулся к толпе техников и свирепо замахал руками. Те молча, как на параде, отсалютовали главе полиции. Обычно Уорден не отвечал на отдание чести – ему это не нравилось. Но сейчас он сделал исключение. Разве он мог им отказать? Тем не менее Диос не стал наслаждаться моментом. Он торопился. Как только люди начали расходиться по своим местам, он велел одному из помощников подготовить шатл для полета на «Затишье». Мысль о визите к амнионам пугала его. Уорден не мог отбросить ее прочь.
Диосу хотелось побыть одному. Он давно уже двигался навстречу судьбе, но теперь под тяжестью кризиса чувствовал, что должен собраться с силами и успокоиться. К сожалению, такой возможности не представилось. Лебуол предложил проводить его в док.
Хэши приготовил для Уордена припасы. Прежде чем они покинули командный центр, техник Бюро, задыхаясь от спешки, принес два предмета, которые Лебуол передал начальнику: дыхательную маску и зловещую на вид маленькую черную капсулу. Уорден молча принял их и положил в карман. Вместо слов благодарности он позволил директору сопровождать его.
Подгоняемый страхом и недовольством, Диос перешел на быстрый шаг, который не делал никаких уступок для Хэши и его развязанных шнурков. Однако Лебуол умудрялся держаться наравне с Уорденом. Хэши сохранял молчание до тех пор, пока они не оказались в широком коридоре. Затем он пылко произнес:
– Разрешите заметить, директор, что с моей точки зрения вы совершаете ошибку. Амнионам не о чем дискутировать с вами. Это чистая софистика. Они хотят взять вас в заложники.
– В заложники? Зачем?
Уорден понимал, о чем говорил Лебуол, но хотел услышать его объяснение.
– Чтобы использовать вас против «Карателя», – ответил Хэши. – А как еще они могут вытянуть из Мин Доннер то, что хотят?
– «Карателя» здесь нет, – кратко заметил Уорден.
– Он вот-вот появится, – возразил Лебуол. – Я не сомневаюсь, что директор Доннер прибегла к приоритету Габриеля и получила содействие Исаака. А значит, «Каратель» и «Труба» уже возвращаются на станцию.
Уорден не сообщил ему о приказе Холта, который предписывал отдать Энгуса в руки Саккорсо.
– Конечно, мы получим при этом несколько преимуществ, – продолжил Хэши. – Я уверен, что директор Доннер запретила трансляцию «Трубы», и сообщение об иммунном лекарстве больше не будет провоцировать амнионов. Надеюсь, что «Затишье» не станет открывать огонь по «Трубе» и «Карателю», когда те выйдут из подпространства. Тем не менее эта угроза по-прежнему велика. Крейсер вольется в заградительный кордон вокруг амнионского корабля. Его прибытие усилит нас и ослабит позицию сторожевика. Чтобы обеспечить успех вторжения, Марк Вестабул воспользуется единственной монетой, которую признает «Каратель». Этой монетой будет ваша жизнь.
Внезапно Уорден понял, какой фатальной могла стать верность его людей.
– Именно для таких случаев на борту крейсера находится Мин Доннер, – мрачно ответил он.
Фактически Мин могла оказаться единственным офицером полиции, способным пожертвовать Уорденом Диосом. При определенных обстоятельствах она даже могла игнорировать его прямой приказ, став такой же опасной, как Марк Вестабул.
– Хм! Так вы и это предвидели!
В возгласе Хэши промелькнули нотки благоговейной почтительности. Уорден нахмурился от досады.
