Поначалу Линден сердился на профессора — ему не нравилось, когда посторонние вмешиваются в его деятельность. Но после похвалы в утреннем мейле он немного сменил гнев на милость и подумал, что, кто знает, возможно, ему удастся убедить профессора повлиять на то, чтобы мальчика еще на какое-то время оставили в «Óдине». Это украсило бы его, Торкеля, жизнь, хотя он сам толком не понимал, почему. Обычно он, как правило, держался от детей на расстоянии.
Но в характере Августа Бальдера присутствовала какая-то загадочность, притягивавшая Линдена, и он с первого мгновения рассердился на полицейских и их требования. Ему хотелось держать Августа при себе и, возможно, немного заразиться его таинственностью — или, по крайней мере, разгадать, что за бесконечные ряды цифр тот написал на детском журнале в игровой комнате. Однако ситуация была непростой. Август Бальдер, похоже, отвергал любые формы общения, и сейчас он отказывался выходить на улицу. Мальчишка вновь проявлял безнадежное упрямство, и Торкелю приходилось буквально тащить его вперед.
— Ну, давай же, — бормотал он.
У него зажужжал телефон. Кто-то упорно его добивался.
Торкель решил не отвечать. Наверняка какая-нибудь ерунда, очередная жалоба… Однако возле самых дверей он все-таки глянул на экран. Пришло несколько смс-сообщений с нераспознанного номера, и в них было написано нечто странное, что он воспринял как шутку или насмешку: ему нельзя выходить на улицу. Ему ни в коем случае нельзя выходить на улицу. Это казалось совершенно непонятным.
И тут Август как раз, похоже, собрался улизнуть. Торкель снова схватил его за руку, с некоторым сомнением открыл дверь, вытащил мальчика наружу, и в первые мгновения все было нормально. Люди проходили мимо так, будто ничего не случилось и не должно случиться, и Линден опять удивился содержанию сообщения. Но не успел он додумать эту мысль, как слева кто-то выскочил и бросился на мальчика. В ту же секунду Торкель услышал выстрел.
Он понял, что находится в опасности, испуганно посмотрел через улицу и увидел там высокорослого тренированного мужчину, бежавшего через Свеавэген прямо к нему… и что, черт возьми, у него в руке? Неужели оружие?
Даже не подумав об Августе, Торкель попытался снова войти в дверь, и на какое-то мгновение показалось, что ему это удалось. Но до укрытия Линден так и не добрался…
Лисбет среагировала инстинктивно и бросилась на мальчика, чтобы его защитить. Она сильно расшиблась, ударившись о тротуар — во всяком случае, так ей показалось. Плечо и грудь пронзила резкая боль. Но подумать об этом Саландер не успела. Она просто притянула к себе мальчика и спряталась с ним за машиной, где они и лежали, тяжело дыша, пока в них кто-то стрелял. Затем стало тихо, подозрительно тихо, и, посмотрев из-под машины на улицу, Лисбет увидела ноги стрелка; сильные, они мчались через улицу. У нее на секунду мелькнула мысль, не вытащить ли ей из сумки пистолет и открыть ответную стрельбу. Но она быстро сообразила, что едва ли успеет. Зато…
Мимо буквально проползала большая машина «Вольво», и Лисбет вскочила на ноги. Схватив мальчика, она кинулась к машине, распахнула заднюю дверцу и вместе с ним, единым клубком, ввалилась внутрь.
— Езжай! — крикнула Саландер и в ту же секунду обнаружила, что на сиденье хлещет кровь — либо из нее, либо из мальчика.
Двадцатидвухлетний Якоб Чарро был гордым владельцем машины «Вольво XC60», которую купил в кредит под поручительство отца. Он ехал в Упсалу, чтобы пообедать вместе с кузенами, дядей и его женой, и радовался предстоящей встрече. Ему не терпелось рассказать им о том, что он попал в играющую в высшем дивизионе команду футбольного клуба «Сюрианска»[61].
По радио звучал сингл Авичи[62] «Wake me up», и, проезжая мимо Концертного зала и Института менеджмента, Якоб постукивал пальцами по рулю. Между тем впереди на улице что-то происходило. Люди бежали в разные стороны. Какой-то мужчина кричал, и машины двигались рывками, поэтому Якоб сбросил скорость, не особенно переживая по этому поводу. Если произошла авария, не исключено, что он сможет чем-то помочь. Якоб Чарро был человеком, постоянно мечтавшим стать героем.
Однако на этот раз он всерьез испугался — вероятно, из-за мужчины слева, который мчался прямо через проезжую часть и выглядел, как идущий в атаку солдат. В его движениях угадывалась невероятная жестокость, и Якоб уже собрался до предела надавить на газ, как почувствовал, что заднюю дверцу машины резким рывком распахнули. Кто-то забирался внутрь, и Чарро что-то завопил, сам не зная что, — возможно, даже не по-шведски. Но забравшаяся в машину девушка с ребенком только крикнула в ответ:
— Езжай!
На мгновение он засомневался. Что это за люди? Может, они хотят его ограбить и угнать машину? Мыслить трезво Якоб не мог. Вся ситуация казалась безумной. Но затем его просто вынудили действовать. Вдребезги разбилось заднее стекло — в них кто-то стрелял. И тогда он дико газанул и с колотящимся сердцем проехал на красный свет через перекресток с Оденгатан.
— В чем дело? — закричал Чарро. — Что происходит?
— Молчать! — прошипела в ответ девушка.
В зеркало заднего вида Якоб увидел, что она быстро, привычными движениями, как медсестра, обследует маленького мальчика с большими испуганными глазами, и лишь тут заметил, что заднее сиденье не только усыпано осколками. Там была еще кровь.
— Он ранен?
— Не знаю. Езжай, просто езжай. Или нет, сверни там налево… Сейчас!
— О’кей, о’кей, — едва дыша от страха, ответил Якоб, резко повернул налево по Ванадисвэген и на высокой скорости помчался в район Васастан, задаваясь вопросом, преследуют ли их и будут ли в них опять стрелять.
Он пригнул голову к рулю и почувствовал, как дует из-за разбитого стекла. Во что его, черт побери, втянули, и кто эта девица? Чарро посмотрел на нее в зеркало заднего вида. Черные волосы, пирсинг, взгляд мрачный… На мгновение у него возникло ощущение, что он для нее вообще не существует. Но тут девица пробормотала что-то, прозвучавшее почти радостно.
— Хорошие новости? — спросил он.
Она не ответила. Просто сдернула с себя кожаную куртку, взялась за белую футболку и… что за черт? Внезапным рывком она разорвала футболку и осталась совершенно голой до пояса, без бюстгальтера или чего-либо еще, и Якоб на секунду пораженно уставился на торчащую вперед грудь — и прежде всего на кровь, ручейком стекавшую с груди на живот и джинсы.
В девушку попали где-то пониже плеча, недалеко от сердца; рана сильно кровоточила, и, как теперь понял Чарро, девушка собиралась использовать футболку в качестве перевязочного материала. Она крепко-накрепко перетянула рану, чтобы остановить кровотечение, а затем снова надела кожаную куртку, и вид у нее получился до нелепости заносчивый, особенно поскольку часть крови попала ей на щеку и лоб — прямо картина из военной жизни.
