Проводив взглядом удалившихся офицеров, Карин чуть-чуть расслабилась.
— Вот и хорошо. Мне хотелось побыть с вами вдвоем.
Грегор соскользнул с дивана и вернулся к своей игре.
А мисс Друшикко пристально посмотрела на закрывшуюся за мужчинами дверь.
— Что с этим лейтенантом? — Ее голос прозвучал неожиданно резко.
— Лейтенант Куделка попал под луч нейробластера, — сдержанно ответила Корделия, предполагая, что за странным тоном девушки скрывается неодобрение. — Это произошло год назад, когда он служил с Эйрелом на «Генерале Форкрафте». Потом его лечили, но, боюсь, операция выполнена ниже уровня галактических стандартов.
Она прикусила язык — ее слова могут быть восприняты как критика в адрес хозяйки дома. Хотя, конечно, принцесса Карин не может отвечать за сомнительное качество барраярской медицины.
— Его ранили во время эскобарской кампании? — заинтересовалась Друшикко.
— В некотором роде это можно считать первым выстрелом эскобарской войны. Хотя стоит признать — стреляли в него свои.
— Леди Форкосиган… или правильнее будет сказать — «капитан Нейсмит»… присутствовала при этом, — заметила принцесса Карин. — Так что она-то знает.
Корделия не могла понять выражения ее лица. Однако теперь уже не приходилось сомневаться, что некоторые из знаменитых докладов Негри попадались на глаза ее высочеству.
— Ужасно перенести такое! А прежде он, по-видимому, был очень спортивным, — сказала девушка.
— Да. — Обрадовавшись, что ей не понадобится защищать Куделку, Корделия улыбнулась. — Я считаю, что нейробластер — мерзкое оружие.
— Садитесь, леди Форкосиган. — Принцесса Карин похлопала по диванчику рядом с собой. — Дру, вы не отведете принца Грегора на полдник?
Друшикко понимающе кивнула, словно в этой простой просьбе заключался какой-то особый тайный смысл, взяла мальчика за руку и вышла. Из-за закрывшейся двери донесся детский голосок:
— Друши, а можно мне пирожное с кремом? И еще одно — для Стегги?
Корделия почтительно села рядом с принцессой, размышляя о докладах Негри и о том, как представляли себе на Барраяре недавнюю неудачную кампанию по захвату Эскобара. Эскобар, добрый сосед и союзник Колонии Бета… Оружие, уничтожившее наследного принца Зерга и его корабль в пространстве у Эскобара, было доставлено через заслон барраярского флота неким капитаном Корделией Нейсмит из Бетанского астроэкспедиционного корпуса. Эта часть правды известна всем, и извиняться за нее не приходится. А вот закулисные события, происходившие в высшем командовании Барраяра, — вот они… чреваты. Да, это самое подходящее слово — чреваты бедой, как неумело хранимые ядовитые отходы. Но додумать эту мысль до конца Корделия не успела — к ее ужасу, принцесса стремительно подалась вперед, порывисто схватила ее правую руку, поднесла к губам и поцеловала.
— Я поклялась, — хрипло проговорила Карин, — что поцелую руку, убившую Джеса Форратьера. Спасибо вам. Спасибо. — Голос ее прерывался, лицо исказилось. Через несколько секунд она выпрямилась, снова овладев собой, и кивнула. — Спасибо. Господь да благословит вас.
— О-о!.. — Изумленная Корделия потерла место, куда пришелся поцелуй. — Э-э… Я… Эта честь принадлежит другому, миледи. Я присутствовала при том, как адмиралу Форратьеру перерезали горло, но сделала это не я.
Карин сжала руками колени, глаза ее засияли.
— Значит, все-таки лорд Форкосиган!
— Нет! — Корделия досадливо поморщилась. — Капитану Негри следовало бы показать вам правдивый доклад. Это сержант Ботари. Тогда он спас мне жизнь.
— Ботари?! — ахнула принцесса. — Чудовище Ботари? Ботари, сумасшедший ординарец Форратьера?
— Я согласилась, чтобы меня обвинили вместо него, — пояснила Корделия, — потому что в противном случае сержанта пришлось бы казнить за убийство и мятеж, а так он остался цел. Но я… но мне не следует присваивать заслуженные им похвалы. Я передам ему вашу благодарность, если желаете, но не уверена, что он помнит о происшедшем. После войны, еще до увольнения, его подвергли чудовищной психотерапии. Тому, что вы, барраярцы, называете терапией… — Корделия подозревала, что методы здешней «психотерапии» соответствуют бетанской нейрохирургии. — К тому же, насколько я понимаю, он и прежде был… э-э… не вполне нормален.
— Да, — подтвердила Карин. — Я считала, что он — раб Форратьера.
— Он смог… смог переступить через рабство. Более героического поступка я никогда не видела. — Помолчав, Корделия спросила: — Вы вините адмирала Форратьера в… э-э… совращении принца Зерга?
(Раз уж они говорят откровенно…)
— Джес Форатьер… — Карин судорожно сжала руки. — …нашел в Зерге единомышленника. Изобретательного компаньона своих мерзких забав. Может быть, не вся вина лежит на Форратьере. Не знаю. — Помолчав, она добавила: — Эзар защищал меня от Зерга, когда я забеременела. Я не видела мужа больше года, а потом он погиб…
— Эзар был прекрасным защитником. Надеюсь, Эйрел окажется не хуже, — осмелилась сказать Корделия.
(Можно ли говорить об императоре Эзаре в прошедшем времени? Похоже, все остальные находят это вполне естественным.)
Усилием воли Карин вернулась к реальности.
— Чаю, леди Форкосиган? — улыбнулась она, возвращаясь к светскому тону. Прикоснувшись к комм-устройству, спрятанному в драгоценной броши на плече, принцесса отдала соответствующие распоряжения. Личная беседа была закончена, и теперь капитану Нейсмит требовалось быстро сообразить, как должна держаться леди Форкосиган на чаепитии у принцессы.
Грегор и телохранительница появились почти одновременно с кремовыми пирожными. Покорив пылкими просьбами сердца дам, будущий император ухитрился получить вторую порцию, но третью Карин решительно запретила. Сын принца Зерга казался самым обычным мальчиком. Корделия наблюдала за ним и Карин с глубоким интересом. Материнство. Все с этим справляются. Насколько же тяжела эта ноша?
— Как вам понравился ваш новый дом, леди Форкосиган? — любезно осведомилась принцесса. Именно таким, по барраярской традиции, должен быть разговор за чайным столом: никаких откровений. Не при детях.
Корделия задумалась над вопросом.
— Усадьба в Форкосиган-Сюрло просто великолепна. Это чудесное озеро… Оно больше любой водной поверхности на всей Колонии Бета, а Эйрел воспринимает его как нечто само собой разумеющееся.
Лишь в эту минуту Корделия осознала, что слово «дом» по-прежнему означает для нее «Колония Бета». Ну и пусть — все равно она согласна провести оставшуюся жизнь в старом замке на берегу озера, в объятиях своего любимого мужа.
