Он протянул Али бокал и блюдо со зрелыми персиками. Али с благодарностью принял угощение. Напиток был прохладным и освежающим, а персики – вкусными.
– Итак? – спросил Саддин, вежливо подождав, пока Али утолит жажду и голод.
– У меня пропала жена, – обреченно сказал Али. – Ее похитили.
Саддин поднял бровь.
– Вашу жену? Простите великодушно мое удивление, но я не знал, что вы женаты.
– Ну, вообще-то, она мне не жена, на самом деле, – пробормотал Али и почувствовал, как лицо его заливается краской. – Речь о женщине, которую мне подарил эмир в знак благодарности за мой труд. Эта женщина исчезла. Ты можешь ее найти?
– Да, я наслышан об этом, – ответил Саддин, кивнув. – Но вы должны немного подробнее описать ситуацию, если хотите, чтобы я помог. Ну, во-первых, почему вы уверены в том, что она похищена? Может, она просто сбежала? Или вы нашли доказательства, подтверждающие ваше предположение?
– Нет, их не существует, – ответил Али, и лицо его исказилось. Он, конечно, думал о ее возможном побеге, но тут же постарался прогнать эту мысль. Кочевник сыпал соль на открытую рану. – Никаких доказательств у меня нет. Обе двери ее комнаты были заперты с внутренней стороны, и нам пришлось взламывать их, чтобы проникнуть внутрь.
– А окна?
Али покачал головой.
– Там всего одно окно, и очень узкое. Кроме того, оно без карниза. Выходит прямо на улицу, на втором этаже моего дома.
– Если я правильно вас понял, эта женщина прошла сквозь закрытые двери и исчезла за гладкой и крутой стеной вашего особняка. – Саддин, смеясь, покачивал головой. – Тогда вам надо искать не похитителя, а волшебника.
Али не обратил внимания на шутливый тон в голосе кочевника.
– Я понимаю, это может показаться бредом сумасшедшего. Но я почти уверен в том, что она покинула дом не по своей воле. Мои слуги уже обыскали все окрестности, но безуспешно.
Саддин задумчиво наморщил лоб.
– Ну хорошо. Как она выглядит, эта женщина?
– У нее белокурые волосы, она с меня ростом, стройная, с идеальными женскими формами…
– Есть какие-либо отличительные признаки? – прервал его Саддин. – Родимое пятно на бедре, к примеру, или нечто похожее?
Али не знал, что ответить. Он не должен дать понять Саддину, что еще ни разу не прикоснулся к Беатриче.
– Ее глаза, – наконец ответил он. – У нее прекрасные большие голубые глаза, напоминающие небо перед наступлением рассвета. Ну так что же, ты сможешь ее найти?
Сердце его учащенно билось в ожидании ответа. Саддин тянул время. А быть может, кочевнику доставляло удовольствие видеть, как Али мучается от страха и волнения?
– Думаю, что смогу выполнить ваше поручение, – вымолвил наконец Саддин. – Да нет, я просто уверен, что разыщу ее.
– Сколько это будет стоить? – осведомился Али.
– Цену назову тогда, когда выполню заказ. Будьте уверены, Али аль-Хусейн, я сделаю все, чтобы возвратить вам эту женщину. Но что она будет живой, я обещать не могу. Это одному Аллаху известно.
– Ты думаешь…
Казалось, горло Али сжали ледяной рукой. О таком исходе дела он даже не подумал.
Саддин сделал фривольный жест.
– Когда бесследно исчезает столь необычная и красивая, по вашему описанию, женщина, это означает либо то, что она не желает, чтобы ее нашли, либо то, что она попала в руки к безжалостным негодяям. К работорговцам, например. Некоторые преступники не моргнув глазом покончат со своей добычей, если она станет доставлять им какие-либо неудобства или будет непокорной.
Али, задумавшись, кивнул в ответ. Беатриче и в самом деле была своенравной. Вряд ли она смирится, если ее насильно будут пытаться заставить что-либо делать…
– Но не волнуйтесь, – продолжил Саддин. – Я сделаю все, чтобы вернуть ее вам. – Он протянул Али руку. – Уверен, что вскоре вы вновь увидите ее.
Всю первую половину дня Беатриче занималась тем, что болтала со служанками и любовалась лошадьми, которыми так славился кочевник. Особенно ей понравился жеребенок, появившийся на свет всего несколько недель назад. Он прыгал на своих длинных, еще слабых ногах позади матери и радовался жизни. Там, возле лошадей, Саддин и обнаружил Беатриче, возвратившись около полудня. Все лошади тотчас же побежали к нему.
– Глядя на этого жеребенка, трудно поверить в то, что его рождение могло стоить жизни его матери, – сказал Саддин. Он вытянул руку и стал гладить кобылу.
– Ты бледен, – заметила Беатриче. – Все в порядке?
– И да и нет, – ответил Саддин. – Обстоятельства складываются так, что завтра мне придется убить тебя.
Беатриче удивилась себе самой, насколько спокойно восприняла это сообщение. Вот уже несколько дней она ощущала странное чувство внутреннего покоя, даже не задумываясь о побеге. Осознание скорого конца казалось ей чуть ли не началом чего-то нового, почти надеждой на возвращение в свою прошлую жизнь, домой.
– И что же сейчас?
– Сейчас мы используем оставшееся время для своего удовольствия. Ты согласна со мной?
Когда Беатриче пробудилась ото сна, в палатке была кромешная тьма. На ощупь она поискала Саддина, но не обнаружила его лежащим рядом. Неужели уже так поздно? Интересно, в какое время он предпочтет убить ее: перед восходом солнца или после его захода? Беатриче села в кровати. Она ничего не видела вокруг. Но что-то же все-таки разбудило ее?
Она напряженно вслушивалась в тишину. Ни звука. Потом вдруг где-то между стенами палатки появилось мерцание света. Беатриче встала с постели, накинула белое шерстяное платье и пошла на свет. Слуга, которого она встретила по дороге, взирал на нее, как на привидение.
– Где Саддин, твой господин? – спросила она, но уже в следующее мгновение сама увидела его.
Тот, скорчившись, сидел на полу перед блюдом. Его тошнило. На бледном лице выступили капли пота.
– Саддин, что случилось? – в испуге воскликнула она и кинулась к нему.
– Беатриче, Аллах не услышал мои молитвы, – с трудом вымолвил он и попытался улыбнуться. – Замира предсказала мне, прочитав по руке, что внутренний огонь сожжет меня!
– У тебя боли? Где? – Беатриче осторожно положила его на спину.
– Здесь.
Саддин показал на нижнюю часть живота.
– Дурнота? Тошнота?
Он кивнул.
– Расстройство пищеварения?
– Нет.
– Я осмотрю твой живот. Вытяни, пожалуйста, ноги. – Беатриче помогла ему. – Тебе больно? – Вопрос был излишним. На его бледном, искаженном болью лице было написано все. – Когда ты почувствовал боль? – Она осторожно прощупывала его живот. У нее было предположение, но она очень надеялась на то, что оно не подтвердится. Возможно, все не так плохо, и это всего-навсего обычная желудочно-кишечная инфекция.
